«Театр абсурда» - наиболее значительное явление театрального авангарда второй половины XX столетия. Из всех литературных течений и школ «театр абсурда» является самой условной литературной группировкой. Дело в том, что представители его не только не создавали никаких манифестов или программных произведений, а и вообще не общались друг с другом. Термин «театр абсурда» вошел в литературное обращение после появления одноименной монографии известного английского литературоведа Мартина Эсслина. В своей монументальной работе (первое издание книги «Театр абсурда» появилось в 1961 году) М. Эсслин соединил по нескольким типологическим признакам драматургов разных стран и генераций.
Среди них французские художники: Ежен Йонеско, Артюр Адамов, Сэмюэл Беккет, Фернандо Аррабаль, Жан Жене (кстати, лишь последний писатель является на самом деле французом. Йонеско по происхождению - румын, Беккет - ирландец, Адамов - армянин, Аррабаль - испанец), англичане: Гарольд Пинтер и Норман Фредерик Симпсон, американец - Эдвард Олби, итальянец - Дино Буццати, швейцарский писатель Макс Фриш, немецкий автор Гюнтер Грасс, поляки: Славомир Мрожек и Тадеуш Ружевич, чешский драматург-диссидент, а со временем президент Чехии Вацлав Гавел и некоторые другие художники. А среди признаков, по которым их можно объединить, М. Эсслин выделяет разрушение сюжета и композиции, отсутствие времени и места действия; экзистенционные персонажи, иррационализм, абсурдные ситуации, словесный нонсенс. Драмы «абсурдистов» шокировали и зрителей, и критиков. Бунт авторов «театра абсурда» - это бунт против любого регламента, против «здравого смысла» и нормативности.
Фантастика в произведениях абсурдизма смешивается с реальностью. Смешиваются жанры произведений: в «театре абсурда» мы не найдем «чистых» жанров, здесь властвуют, по определению самих драматургов, «трагикомедия» («В ожидании Годо» С. Беккета) и «трагифарс» («Стулья» Е. Йонеско), «анти пьеса» («Лысая певица» Е. Йонеско) и «псевдо драма» («Жертвы долга» Е. Йонеско). Драматурги-абсурдисты почти единодушно утверждали, что комическое - трагическое, а трагедия - смехотворна. В произведениях «театра абсурда» объединяются не только элементы разных драматических жанров, а и вообще элементы разных сфер искусства (пантомима, хор, цирк, мюзик-холл, кино).
В них возможны самые парадоксальные сплавы и объединения: пьесы абсурдистов могут воссоздавать и сновидения (А. Адамов), и кошмары (Ф. Аррабаль). Сюжеты их произведений часто сознательно разрушаются: недейственность сведена к абсолютному минимуму («В ожидании Годо», «Эндшпиль», «Счастливые дни» С Беккета). Вместо драматической естественной динамики на сцене властвует статика, по выражению Йонеско, «агония, где нет реального действия». Подвергается разрушению язык персонажей, которые, кстати, нередко просто не слышат и не видят друг друга, говоря «параллельные» монологи («Пейзаж» Пинтера) в пустоту. Тем самым драматурги стараются решить проблему человеческой некоммуникабельности.
Большинство из абсурдистов взволнованы процессами тоталитаризма - прежде всего тоталитаризма сознания, нивелирования личности, которая ведет к употреблению одних лишь языковых штампов и клише («Лысая певица» Е. Йонеско), а в итоге - к потере человеческого лица, к преобразованию (целиком сознательному!) в ужасных животных («Носороги» Е. Йонеско). Классическим периодом «театра абсурда» стали 50-е - начало 60-х годов.
Конец шестидесятых ознаменовался международным признанием «абсурдистов»: Йонеско избрали во Французскую академию, а Беккет получил звание лауреата Нобелевской премии. Йонеско считал, что «театр абсурда» будет существовать всегда: абсурд заполнил собой реальность и сам кажется реальностью. «Театр абсурда» с его переживаниями за человека и его внутренний мир, с его критикой автоматизма, мещанства, конформизма, где индивидуализация и некоммуникабельность уже стали классикой мировой литературы.
Драма-Притча. Во второй половине XX столетия немало драматургов откликаются на современные им исторические события и общие вопросы духовного бытия, применяя такую жанровую форму, как драма-притча. Сюжет в пьесе-притче простой и вместительный, он является определенным посредником, материалом для художественного исследования действительности. Среди тех, кто обращался к этому жанру, - Бертольт Брехт и Гельмут Баерль, Жан-Поль Сартр и Альбер Камю, Ежен Йонеско и Жан Ануй. Обращались к пьесе-притче и швейцарские драматурги Макс Фриш и Фридрих Дюрренматт.
