Двигаясь от романтизма к реализму, любовная лирика Пушкина изменяется, возможно, медленнее, чем лирика другой тематики. Конечно, до 1826 года из любовной лирики исчезают античные образы-символы и условно-романтические «дивы», «Лейы» и др. Но преобразование реального чувства в формулы поэтического ритуала еще сохраняется. В этом контексте интересный стих 1825 года «Е» («Я помню странный миг...»).
Ю. М. Лотман пишет: «Однако любовное поведение Пушкина еще цеплялось за те формы условных поз, которые в других сферах жизни были им уже отброшены ради простого самовыражения личности. Именно потому, что любовные отношения между людьми - сфера слишком ответственная, в которой самые незначительные оттенки выражения приобретают серьезное значение, здесь особенно удобные и держатся дольше других обычные, готовые, ритуализированные формулы и стилистические штампы».
Выраженное в этих формулах чувство превратило А. П. Керн в «гения чистой красоты». Реальную Анну Петровну Пушкин так назвать не мог бы, поскольку воспринимал ее то как абсолютно лишенную наивности женщину, то как близкую ему с «сильно развитым органом полета», то как «вавилонскую блудницу». Эти характеристики, взятые из писем Пушкина, свидетельствуют не о том, что он идеализировал Керн в стихах, а о том, что поэтические формулы романтической лирики создавали образ, а не портрет реальной женщины.
И этот образ, теряя принципиальную связь с А. П. Керн («идея стиха, вероятно бы, не изменилась, если бы мы узнали, что он обращен не к А. П. Керн, а к какой-нибудь другой женщине»), становится еще и воплощением поэтического вдохновения. Некоторые исследователи утверждают, что любовная тематика Пушкина подчинена в стихе философско-психологической, что основная его тема - это разные состояния внутреннего мира поэта. Обобщая обе тенденции толкования, С. А. Фомичев пишет: «Стих Пушкина рассказывает о любви, любви животворной, которая дает ощущение полноты жизни,- и потому не только об одной любви. В первых четверостишиях - воспоминание о юношеских мечтах, не омраченных предчувствием грядущих потерь. Но нужно было пройти через эти потери, испытать всю глубину разочарования, пережить дни «без божества, без слез, без жизни, без любви», чтобы во всей полноте ощутить наслаждение зрелого чувства, немыслимого без тяжелых испытаний».
Однако зрелое чувство Пушкина навряд ли можно охарактеризовать словом «увлечение», которое допускает экстатическое переживание. Зрелое чувство Пушкина поражает другим - той «гуманностью, которая лелеет душу» (В. Белинский), чего не знала романтическая поэзия. Рассмотрим с этой позиции стих 1829 года:
- Я вас любил: любовь еще, быть может,
- В душе моей угасла не совсем;
- Но пусть она вас больше не тревожит;
- Я не хочу печалить вас ничем.
- Я вас любил безмолвно, безнадежно,
- То робостью, то ревностью томим;
- Я вас любил так искренне, так нежно,
- Как дай вам Бог любимой быть другим.
Начнем с того, что нас очень мало беспокоит биографический комментарий к стиху, хотя он и способен подчеркнуть деликатность чувства человека, встревоженного не собой, а тем, кто это чувство вызывает. Стих обращен к Н. М. Гончаровой и написан Пушкиным в тяжелый миг по возвращению из кавказского путешествия летом 1829 года, когда мать и дочь Гончаровы приняли его более чем сухо, что могло означать только разрыв.
Однако лирическое обобщение шире реалий, и мы воспринимаем стих как лирическую исповедь поэта в сложную минуту прощания со своей любовью.
На фоне романтизма особенно ощутимо изменение пушкинских лирических эмоций. Стих начинается в печальный миг «угасания» любви. Такое «сумеречное» настроение для пушкинской поэзии не очень характерное, как и развитие лирической темы на основе возражений: «не беспокоит», «не хочу», «безмолвно», «безнадежно». Но грусть угасшего чувства не опустошает, оно оставило в сердце воспоминание светлое и благотворительное. Не только последняя строка, но и весь стих - это мольба о счастье любимой.
В повторенном «Я вас любил» ударение падает на «вас», оставляя «я» безударным. Поэтому финал не неожиданный, а целиком оправданный развитием чувства: пожелание счастья и любви любимой сливается с доверием к миру, который не может быть ей вражеским.
- О стихе «Я вас любил» можно сказать словами Гоголя: «здесь нет красноречия, здесь лишь поэзия».