Немало непонятного связано с именем Николая Васильевича. Например, всем хорошо известен миф о том, что Гоголя похоронили живьем. Действительно, Гоголь панически боялся, что его похоронят во время летаргического сна, поэтому завещал похоронить его лишь тогда, когда на теле станут четко заметны следы разложения. Его завещания будто бы не выполнили. Когда же во время перезахоронения гроб открыли, голова Гоголя была повернута набок, что свидетельствует о том, что тело писателя двигалось. Если же верить писателю Лидину, который присутствовал во время эксгумации покойного, то головы Гоголя в гробу вообще не было. И этот миф довольно быстро опровергла работник музея-заповедника Н. Гоголя, основанного еще 1 апреля 1984 года в настоящем Гоголевом (бывшая Васильевка-Яновщина). Оказывается, после смерти с писателя снимали посмертную маску. Поэтому если бы он и был живым, то задохнулся бы во время этой процедуры. Кроме того, есть свидетельства художника, который снимал маску, о том, что с этой работой затягивали до тех пор, пока на теле действительно не появились первые признаки разложения.
«Как выставить черта дураком», - это, по собственным свидетельствам Гоголя, было главной мыслью всей его жизни и всего творчества. Уже «издавна я лишь теми и поглощен заботами, чтобы после моего произведения вдоволь насмеялся человек над чертом» (письмо к Шевиреву из Неаполя от 27 апреля 1847 года). В религиозном понимании Гоголя черт является мистическим и реальным существом, в котором сосредоточилось возражение Бога, вечное зло. Гоголь-Художник при свете смеха исследует природу этой мистической сущности, как человек оружием смеха борется с этим реальным существом: смех Гоголя - борьба человека с чертом.
Бог есть бесконечное, конец и начало сущего; черт - возражение Бога, а затем, и возражение бесконечного, возражение всякого конца и начала, черт есть начатое и незаконченное, которое кажется безначальным и бесконечным; черт - номинальная - вечная плоскость, вечная вульгарность. Единственным предметом творчества Гоголя и есть черт именно в этом понимании, т.е. как явление «бессмертной вульгарности человеческой».