Список произведений в сокращении этого автора Саша. Поэма (1856) Мороз, Красный нос. Поэма (1863 - 1864) Русские женщины. Поэма (1871 - 1872) Современники. Сатирическая поэма (1875 — 1876) Кому на Руси жить хорошо. Поэма (1863 — 1877, незаконч.
) Часть 1. ЮБИЛЯРЫ И ТРИУМФАТОРЫ «Бывали хуже времена, / Но не было подлей», — читает автор о 70-х гг. XIX в. Для того чтобы убедиться в этом, ему достаточно заглянуть в один из дорогих ресторанов.
В зале № 1 собрались сановники: празднуется юбилей администратора. В числе главных достоинств юбиляра называется то, что он не довел до разоренья население вверенного ему края. «Подвижник» не воровал казенное добро, и за это собравшиеся выражают ему глубокую благодарность. В зале № 2 чествуют деятеля просвещения. Ему подносят портрет Магницкого — знаменитого попечителя Казанского учебного округа, который прославился как «гаситель наук», предлагавший закрыть Казанский университет. В зале № 3 чествуют князя Ивана.
Дед юбиляра был шутом Царицы Елизаветы, «сам он — ровно ничего». Князь Иван увлечен водевилями и опереттой, его единственная утеха — заехать в Буфф. В зале № 4 что-то говорят о сенате, но главное место принадлежит здесь осетру. В зале № 5 «агрономический обед» совмещен с заседанием. Юбиляр посвятил свой досуг скотоводству, думая быть полезным крестьянству. Но в результате своей многолетней деятельности он решил, что русский народ следует оставить «судьбам его и Богу».
К юбилею скотовод Коленов награжден медалью «За ревность и старанье», вручение которой и празднуется теперь в ресторане. В зале № 6 чествуют изобретателя броненосцев и гранат. Собравшиеся прекрасно знают, что смертоносное оружие оказалось никуда не годным, и даже говорят об этом прямо в поздравительных речах. Но — что нужды им в этом? Они празднуют юбилей изобретателя... В зале № 7 собрались библиофилы, и оттуда сразу «мертвечиной понесло».
Господин Ветхозаветный зачитывает отрывок из недавно найденных путевых заметок юноши Тяпушкина, который, «прибыв в Ирбит, дядей был прибит». Собравшиеся восторгаются шедевром, разглядывают рукопись в лупу и размышляют о том, что следует восстановить в России двоеточие над i. Зосим Ветхозаветный признается, что мертвые писатели куда милее ему, чем живые.
Празднество в этом зале напоминает «пир гробовскрывателей». Из зала № 8 слышны лобызанья и возгласы «ура!
». В зале № 9 напутствуют в самостоятельную жизнь студентов, увещевая их не предаваться анархическим мечтам, В зале № 10 вездесущий князь Иван поднимает тост за «царя вселенной — куш». В зале № 11 собравшиеся умиляются деятельностью благотворительницы Марьи Львовны, призвание которой — «служить народу». Но самая увлекательная беседа идет в зале № 12: здесь собралось общество гастрономов, здесь «поросенку ставят баллы, рассуждая о вине», здесь можно без риска подать мнение о салате.
Часть 2. ГЕРОИ ВРЕМЕНИ Трагикомедия Во всех залах продолжается бесконечное празднование и чествование, приобретающее все более фантасмагорический характер. Савва Антихристов произносит спич в честь производителя работ акционерной компании Федора Шкурина. В молодости «самородок-русак» дергал щетину у свиней, впоследствии откупил у помещика угодья «до последнего лещика» и, упорно трудясь, стал железнодорожным магнатом. Чествовать Шкурина пришли «почетные лица» в чинах и с орденами, имеющие пай в коммерческих фирмах; «плебеи», поднявшиеся из низов и достигшие денег и крестов; погрязшие в долгах дворяне, готовые поставить свое имя на любой бумаге; менялы, «тузы-иноземцы» и «столпы-воротилы» по прозвищу Зацепа и Савва.
Новый оратор — меняла — высказывает мысль о необходимости учредить Центральный дом терпимости и надеется дать этой мысли грандиозное развитие. Зацепа-столп соглашается с мыслью оратора: «Что сегодня постыдным считается, / Удостоится завтра венца...
» Вскоре речи становятся менее связными, и празднование перерастает в заурядную пьянку. Князь Иван провожает взглядом одного из «современных Митрофанов», в котором виден дух времени: «Он по трусости — скупец, / По невежеству — бесстыден, / И по глупости — подлец!» Собравшиеся осуждают прессу, адвокатов, австрийцев, судебное следствие... Суетливый коммерсант горячо убеждает еврея-процентщика в том, что брошюрой «О процентах» тот заявил свою связь с литературой и теперь должен направить свой талант на служение капиталу. Процентщик сомневается в своем даровании, ему не хочется прослыть «подставным в литературе». Но коммерсант уверен в том, что «ныне — царство подставных» и «прессой правит капитал».
Князь Иван высмеивает Берку-еврея, разбогатевшего на выгодном подряде. Он убежден в том, что «жидовине» нипочем христианские души, когда он добивается генеральства. Среди «плутократов» особенно заметны ренегаты-профессора.
История их проста: до тридцати лет они были честными тружениками науки, громили плутократию, и казалось, что их невозможно сбить с пути никакими деньгами. Вдруг они пустились в биржевые спекуляции, используя для этого свои ораторские способности — «машинное красноречье». Бывшие деятели науки стали говорильными машинами, «предпочтя ученой славе соблазнительный металл»; они могут говорить, не смущаясь противоречиями в собственных фразах. Эти люди принесли силу своего знания на помощь аферистам, они готовы утверждать «всякий план, в основе шаткий», а гуманные идеи их давно не беспокоят. Среди собравшихся заметен и Эдуард Иваныч Грош, которого вообще можно встретить в любом собрании, с которым не надо ни телеграфа, ни газетных новостей. Этот человек может куда угодно протиснуть взятку и выхлопотать все: закладную, моську, мужа, дачу, дом, капитал, даже португальский орден.
В самый разгар веселого пира пьяный Зацепа-столп вдруг начинает рыдать, называя себя вором. Но у собравшихся его откровения вызывают то же чувство, что плач гетеры, которая на склоне блудных дней страдает о потере добродетели. Князь Иван уверен, что «ныне тоскует лишь тот, кто не украл миллиона».
Он напоминает об университетском преподавателе Швабсе, который внушал студентам презрение к процентам, и капиталу, а потом стал директором ссудной кассы. Вспоминает он и о графе Твердышове, который всегда страдал о голодных мужичках, а кончил тем, что проложил по пустырям ненужную дорогу, отяготив крестьян новыми налогами. Жиды тоже успокаивают Зацепу, убеждая его в том, что при наличии денег никакой беды и опасности быть не может.
Их обрывает оратор-философ, поднимающий тост за «русскую незыблемую честь», которая, по его мнению, заключается в том, чтобы «целый мир остричь вплотную разом». Вдоволь нарыдавшись и нафилософствовавшись, герои времени садятся за карточный стол.