Выражая отношение к тому или иному человеку или же художественному образу, мы, в первую очередь, производим детальный анализ его поступков и слов. Мы стремимся уяснить мотивировку его действий, порывы его души, умозаключения, отношение к миру. Если сфера интересов того или иного человека (героя художественного произведения) совпадает с нашей, мы благосклонно готовы понять и принять его. В противном случае мы клеймим человека словом « плохой », а персонаж — определением «негативный». Такая шкала, состоящая всего лишь из двух делений, двух полюсов — позитивного и негативного, — довольно удобна для пользования.
Но допустим, кто-то попросит тебя оценить по этой шкале самого себя. Это наверняка вызовет затруднение. Я плохой или хороший? Сегодня я проснулся, умылся, сделал зарядку, не опоздал в школу, отвечал на уроках, получил хорошую оценку, помогал родителям, значит, я хороший.
Но вчера я нагрубил маме, значит, я все-таки плохой? Любой человек — это средоточие зла и добра. Мы можем быть и слабыми и сильными, и грубыми и нежными. Мы можем говорить и правду и ложь, и добрые слова и злые.
Мы можем капризничать и быть великодушными, прощать и ненавидеть, любить и презирать. И это главная особенность любого человека — он не схема, а думающее, чувствующее, размышляющее, сомневающееся дитя природы. Закрыв после прочтения роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», я долго не мог понять, как я отношусь к Печорину. Иногда он вызывает восхищение, иногда симпатию, иногда чувство страха, а иногда откровенное отвращение.
Вернувшись к Предисловию, яобра-тил внимание на слова Лермонтова о том, что Печорин не является портретом какого-то одного человека. Это портрет, обобщающий, соединяющий в единое целое все пороки молодого поколения середины XIX века. Довольно необычным мне показалось то, что, состоящий из одних пороков, Печорин обладает столь притягательной силой.
В повести «Тамань» я восхищался его смелостью и любознательностью, а когда Печорин пытался выкрасть красавицу черкешенку, я был заражен его азартом. Я смеялся над хвастуном Грушницким и сострадал Печорину, когда умерла Бэла. Мне неловко было стать свидетелем его романтического свидания с Верой. На улице я пристально вглядывался в лица прохожих, пытаясь найти там отголосок фатума. Я до последнего момента умолял Грушницкого передумать, извиниться, избежать смерти. Я жил духом Печорина, я почти почувствовал себя Печориным. И наконец я понял, в чем крылся успех романа.
М. Ю. Лермонтову удалось создать настолько пластичный и живой образ своего современника, что даже у критиков не возникало сомнений в существовании его реального прототипа. Когда герой произведения воспринимается как живой человек, а ты по мановению волшебного пера писателя проникаешь в загадочный, непознанный мир чужой души — это ли не вершина мастерства? Люди издавна мечтали научиться читать мысли друг друга.
Одни, преследуя свои корыстные цели, другие — с целью лучше понять своих близких, избежать непонимания, отчуждения. Лермонтов дает образ Печорина в трех различных интерпретациях: во-первых, историю жизни Печорина мы узнаем из уст старого «кавказца» Максима Максимыча, во-вторых, Печорин сам рассказывает о себе и, в-третьих, действия главного героя комментируются автором. Если бы Лермонтов ограничился рассказом Максима Максимыча, мы бы не поняли странной реакции Печорина на смерть Бэлы (смеяться, когда человек уходит в небытие, грешно); мы бы не поняли, почему Печорин отказал в разговоре Максиму Максимычу, своему давнему и доброму приятелю. Свидетельства же Максима Максимыча и готовят читателя к восприятию не всегда приятных, иногда аморальных откровений героя. В повестях « Бэла» и «Максим Максимыч» Печорин — это живой человек: он чувствует, он страдает, он ранит сердца других. И предваряя появление у читателей негативного отношения к своему герою, симпатизирующий Печорину Лермонтов пишет: «Грустно видеть, когда юноша теряет лучшие свои надежды и мечты, когда пред ним отдергивается розовый флер, сквозь который он смотрел на дела и чувства человеческие, хотя есть надежда, что он заменит старые заблуждения новыми». Во второй части повествования автор применяет необычный прием: он решает опубликовать дневниковые записи человека, который уже оказался за чертой жизни.
Автор оправдывает свой поступок тем, что Печорина он видел только раз в жизни, не был его лучшим другом, а следовательно, не мог «питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиной дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений». Таким образом, писатель полностью отстраняется от героя и от оценки его поступков и мыслей, предоставляя ему самому возможность рассказать о своей жизни. В данном случае мы, читатели, имеем возможность увидеть мир глазами Печорина, жить его чувствами.
Это ли не объективный взгляд на героя? Таким образом, и писатель, и читатели отказываются от примитивной оценки: «хороший-плохой». В первую очередь, герой романа живой человек, пусть иногда грубый, порочный, но живой. Герой своего времени , Печорин отказался быть колесиком большого отлаженного механизма — человеческого общества. Во всяком случае, именно так себя идентифицирует он. Признаемся, это смелый поступок сильной и уверенной в своих силах личности.
Герой это осознает, как осознает и последствия своего решения. Как мне кажется, он способен отвечать за свои поступки. Однако каждый шаг дается ему нелегко. Возьмем, к примеру, чувства, составляющие счастье каждого человека — любовь и дружбу. Любовь великосветских красавиц Печорину опостылела. Не находил он в себе силы и для того, чтобы любить женщину с сильным характером и твердой волей, такую как Вера. Любовь ради любви, любовь ради редких встреч и редких минут блаженства — вот что нужно было Печорину.
Он признается что обязательства, которые неминуемо принесет за собой супружество, испугали его еще в детстве: «Одна старуха гадала про меня моей матери; она предсказала мне смерть от злой жены; это меня тогда глубоко поразило...» Трудно понять, кого обманывал Печорин в своем дневнике, говоря о предчувствиях, которые ему мешают жить, любить, переживать. Ведь рядом с воспоминанием о гадании старухи находятся и слова Печорина о свободе, которую он не намерен продавать. А чуть позже он признается доктору, что давно уже живет не сердцем, а головою: «Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки со строгим любопытством, но без участия». Печорин признает в себе существование двух людей: человека, который «живет в полном смысле этого слова», и судью, который судит в нем человека. Невозможно до конца понять всех причин, побудивших Печорина отнести себя к числу «лишних людей». Мы начинаем понимать, что под маской силы, порочности, злобы в нем жива душа.
Иначе почему бы его «душа обессилела, рассудок замолк» в момент, когда он понял, что навсегда распрощался с Верой? Почему он так настойчиво предлагал Грушницкому отказаться от клеветы и спасти свою жизнь? В этой противоречивости натуры главного героя лермонтовского романа и кроется секрет его успеха у читателей.
