Работа Пушкина над этим замыслом ограничилась лишь первоначальным планом, написанным на французском языке, и набросками отдельных сцен, написанных прозой. Заглавия драмы самим Пушкиным не дано. «Сценами из рыцарских времен» были названы в «Современнике» фрагменты этой прозаической драмы, впервые напечатанные там через два месяца после смерти Пушкина.
Замысел Пушкина имеет мало общего с замыслом подлинно исторической драмы, характеризующей эпоху феодализма непременно во Франции, или непременно в Германии, или в какой-либо другой стране, как историческая трагедия о Борисе Годунове характеризует именно русскую действительность. В этом отношении «Сцепы из рыцарских времен» по характерной условности своей образной системы, сквозь которую просвечивает обобщенная историко-философская концепция, несомненно, гораздо более близки к «Маленьким трагедиям», нежели к «Борису Годунову».
Эпизоды борьбы вассалов с рыцарями, изображенные в «Сценах из рыцарских времен», не являются характерными для одной Франции. Крестьянские войны с феодалами столь же характерны и для Германии. В действительности на основании прямых указаний текста драмы крайне затруднительно точно определить место действия «Сцеп из рыцарских времен». Это показательно, как свидетельство того, что для Пушкина этот вопрос не имел принципиального характера, ибо «Сцены из рыцарских времен» не являются исторической драмой в обычном понимании слова - это социально-философская драма широчайшего обобщения, непосредственно выраставшая из размышлений Пушкина о путях развития западноевропейского и русского историко-социального процесса.
Мир феодалов охарактеризован в драме немногими, но яркими чертами. За пышностью замков и великолепием турниров скрывается полное отсутствие средств. При нищете вассалов единственный способ рыцарской добычи - грабежи на больших дорогах. Миру феодалов противостоит мир поднимающейся и богатеющей буржуазии.
Одним из центральных эпизодов «Сцен» является эпизод крестьянского восстания против феодалов, организованного поэтом Францем. Типичное для всякой крестьянской войны вооружение повстанцев - дубины и косы - противопоставлено в этом эпизоде железным латам рыцарей. Латы спасают жизнь рыцарей, но численный перевес крестьян все же приводит их к победе над облеченными в железо феодалами. Однако реальная сила повстанцев, обусловленная численностью, аннулируется их полной неорганизованностью и привычным страхом перед феодалами. Крестьяне, одержав фактическую победу, разбегаются при появлении новой небольшой группы рыцарей.
Однако феодализм, несмотря на железные латы рыцарей и их крепкие замки, в конце драмы оказывается все же побежденным. То, чего не мог осуществить прямой удар неорганизованной крестьянской стихии по феодализму, было осуществлено носителем просвещения и интеллекта Бертольдом, мысль которого, воплощенная в изобретенном им порохе, заставляет разлетаться крепкие замки феодалов. Из феодальной тюрьмы освобождается не только сам ученый, но и поэт Франц. Это - в пушкинской драме - делает их обоих соучастниками общего движения «дружины ученых и писателей, какого б рода они ни были», которая «всегда впереди во всех набегах просвещения, на всех приступах образованности».
В этой «дружине ученых и писателей» Пушкин и усматривал залог движения к будущему, так как, по его мнению, перед всесокрушающей мощью прогрессивной человеческой мысли меркнет вся сила любого правления и любой «аристократии породы и богатства».
Нет сомнения в том, что острейшие проблемы общественного развития, положенные Пушкиным в основу его последнего драматургического замысла, имели глубоко современный характер как для самого Пушкина, так и для всего его времени, ибо все более и более возраставшее политическое и культурное значение того разночинного слоя, о котором говорил Пушкин, свидетельствовало о начале нового социального процесса, в недалеком будущем приведшего к полному вытеснению дворян разночинцами в нашем освободительном движении. Предшественником вытеснения дворян разночинцами в русском освободительном движении явился, еще при жизни Пушкина, молодой Белинский.
Глубочайшее общественно-политическое содержание замысла «Сцен из рыцарских времен» остро ощущал Чернышевский. Давая общую оценку некоторым произведениям: Пушкина, которые по тем или иным причинам остались незаконченными, Чернышевский писал: «Но поразительнее всего пример, представляемый «Сценами из рыцарских времен». Это произведение яснее всего показывает, что существенная красота заключена не в словах, которыми умеет гениальный писатель облечь свои мысли, а в том гениальном развитии, которое получает мысль в его уме, воображении, соображении,- назовите это, как хотите,- в художественности, с какою представляется ему план, а не в выражении... Не знаем, насколько развился бы этот план при полной обработке; не знаем, как прекрасна была бы драма тогда; но теперь в «Сцепах из рыцарских времен» мы имеем одно из превосходнейших произведений Пушкина ... Если бы можно было вполне высказывать свои мнения, то мы сказали бы даже, что «Сцены из рыцарских времен» должны быть в художественном отношении поставлены не ниже «Бориса Годунова», а быть может, и выше».