В учении старца Зосимы у Достоевского есть замечательное место о том, что и в аду можно еще смирением и покаянием получить некое избавление от мук. В православной святоотеческой литературе, поскольку она нам доступна и лишь в той, которую читал Достоевский, мы не нашли этой мысли ни у кого, кроме лишь Иоанна Златоуста, да и то в одном месте в виде легкого намека. Иоанн Дамаскин, имя которого упоминается в рукописи к «Братьям Карамазовым», в своем изложении Православной веры, святитель Тихон Задонский и некоторые другие источники и жития все говорят о вечной муке, о том, что там вечный «плач и скрежет зубов». Ангелам после падения нет покаяния, «как и людям нет покаяния после смерти». Св. Тихон, мысли которого вместе с Исааком Сириянином послужили канвой для рассуждений об аде Зосимы в романе Достоевского, тоже не признавал выхода из ада. Пусть будем и каяться, и сожалеть о жизни, но нет и нет уже исхода: «не ожидай более ничего, кроме сего, в котором находишься, бедствия...» Нет там уже никакого утешения, а мрак духовной гибели во тьме кромешной. У Достоевского есть какой-то выход для смирившихся, есть спасение в аду. На этом примере видно, что Достоевский влагал в уста Зосимы не только общие идеи православия, но и свои мысли и свою тоску по правде и по милосердию. Он отыскивал жадно в Житиях, у Тихона, в речах Амвросия и в поведении таких странников и молитвенников учения о спасительности искушения, о значении для жизни человека и мира веры и веры свободной, о божественном лике Христа, о пути крестном. Он жаждал святыни, ибо был так создан, по его словам, что «не мог жить без святынь». Нужен был авторитет, традиция, народное, основное и вместе с тем — всемирное. И он обрел это в старчестве. По богословскому определению «старчество» состоит в искреннем духовном отношении духовных детей к своему духовному отцу, или «старцу», т.е. «окормителю» духовному. Достоевский знал это и стремился по-своему воплотить свою мечту о праведнике, о положительной фигуре русской и всемирной. И не было для него иной мечты и иного выхода, как тип, охваченный одной великой и всемирной идеей, всепримиряющей идеей любви Христовой. Но в уста этого героя, отца духовного и учителя «будущего своего героя», он влагал и свои личные наболевшие идеи; и за голосом вселенского православия и через толщу многих литературных житийно-традиционных слов и оборотов слышится, вре менами, исступленный, срывающийся голос самого автора. Тиховейность и житийность отходят вдруг на второй план, и пророк и глашатай, журналист-почвенник, являет лицо свое: «От народа спасение Руси. Русский монастырь искони был с народом... Если же народ в уединении, то и мы в уединении. Народ верит по-нашему, а неверующий деятель у нас в России ничего не сделает, даже будь он искренен сердцем и умом гениален. Это помните. Народ встретит атеиста и поборет его, и станет единая православная Русь. Берегите же народ и оберегайте сердце его. В тишине воспитайте. Вот ваш иноческий подвиг, ибо сей народ богоносец...» Или в другом месте: «Кто не верит в Бога, тот и в народ Божий не поверит. Кто же уверовал в народ Божий, тот узрит и святыню Его, хотя бы и сам не верил в нее до того вовсе. Лишь народ и духовная сила его грядущая обратит отторгнувшихся от родной земли атеистов наших». Вот еще один пример из многих: «Но спасет Бог Россию, ибо хоть и развратен простолюдин и не может уже отказать себе в смрадном грехе, но все же знает, что проклят Богом его смрадный грех и что поступает он худо, греша. Так что неустанно еще верует народ наш в правду, Бога признает, умилительно плачет... А Россию спасет Господь, как спасал много раз. Из народа спасение выйдет, из веры и смирения его...» На этом примере и закончим свое исследование и вернемся к основным темам и идеям учения не только Зосимы, но и Макара Долгорукого и Тихона из «Бесов». По мнению проф. В. Комаровича, высказанному им в уже упомянутой работе о « Братьях Карамазовых», в основе учения старца Зосимы у Достоевского лежит четыре главных идеи. Собственно — даже одна, из которой вытекают все остальные. Это: 1) присутствие Бога во вселенной, 2) органическое единство мира, 3) всеответственность, 4) идея свободного возврата к Богу. Это мнение проф. В. Комаровича о четырех основных идеях старца Зосимы и Достоевского кажется нам далеко не полным. Позволим себе поэтому, опираясь частью на приведенные выдержки, частью на всю совокупность имеющихся у нас данных, привести свою схему основных идей. Идеи эти нашли свое самое яркое воплощение в старце Зосиме, но встречаются и много ранее. Иногда они, как у Макара Долгорукого, овеяны экстазом «Откровенных рассказов странника...», порой они вложены в уста мудрого монаха, но всюду они есть. Вот наша схема основных идей: 1) Христос — Богочеловек, идеал, цель и венец мира, и этот Христос у нас, это русский, православный Христос. 2) Божественный лик заключен в каждом человеке. 3) Основа всего мира — Любовь: а) Любовью связуется мир, б) Любовь сердечная претворяет мир в рай, в) Любовь основа для чувства смиренной всеответственности одного за всех, г) невозможность деятельно любить — ад. 4) Путем страданий добиваемся смирения и приобретаем Любовь сердечную. 5) Необходимость свободной веры без чуда — веры сердца. 6) Возможность для верующего мгновенного покаяния — перерождения сердцем. Заканчивая нашу статью, чувствуем ее крайнюю неполноту, но материал столь гро маден, что здесь мы лишь дали конспективный набросок части своей большой работы.
