Своеобразной была судьба Тютчева-поэта. Долгое время в читательских кругах его имя попросту не замечали, или же считали поэтом «для немногих». А между тем среди этих "немногих» были Пушкин, Некрасов, Тургенев, Достоевский, Фет, Чернышевский, Добролюбов. Уже один перечень имен таких ценителей, столь различных по своим литературно-эстетическим взглядам, указывает на то, что поэзия Тютчева суждено было будущее. Когда-то Тургенев уверял, что «о Тютчеве не спорят, - кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии». Слова эти отзываются политическим задором и направлены против тех, кто пренебрежительно относится к Тютчеву. Но поэты бывают разные, и сама поэзия многолика. Любовь к тому или иному поэту зависит, прежде всего, от причин глубоко субъективных, индивидуальных, и навязать ее нельзя.
Невозможно требовать от одного и того же читателя, чтобы он одинаково «чувствовал» Тютчева и, скажем, Некрасова, - поэтов очень не схожих между собою (что не помешало именно Некрасову «открыть» в 1850 г. Тютчева). Бесспорно, однако, что тот, кто одновременно находит отзвук своим мыслям и чувствам в поэзии Тютчева и Некрасова, вызывает большую поэтическую широту и чуткость, чем тот, кто признает одного и отвергает другого.
Некогда Фет относил Тютчева к «величайшим лирикам на Земле». В ту пору это суждение могло казаться и преувеличенным и вызывающим. Но прошли годы... И теперь уже имя Тютчева среди «величайших лириков мира» утверждено незыблемо. Об этом свидетельствует и растущий из года в год интерес к нему у нас, на Родине поэта, и усилившийся интерес к нему за рубежом ... Первое стихотворение Тютчева было напечатано в 1819 г., когда ему еще не исполнилось 16 лет. Со второй половины 20-х годов наступает рассвет его творческого таланта. Русский и западноевропейский романтизм был своего рода поэтической школой Тютчева. И не только поэтической, но и философской, ибо, наряду с Баратынским, Тютчев - крупнейший представитель русской философской лирики.
Однако это не следует принимать слишком прямолинейно. Романтизм, как литературное направление, развивался в эстетической атмосфере, насыщенным идеалистическими философскими представлениями. Многие из них были восприняты Тютчевым, но это не значит, что его лирика превратилась в стихотворное изложение некой - чужой или своей - философской системы. Стихи Тютчева - это, прежде всего, самое полное выражение внутренней жизни поэта, неутомимой работы его мысли, сложного противоборства волновавших его чувств. Все передуманное и перечувствованное им самим неизменно облеклось в его стихах в художественный образ и подымалось на высоту философского обобщения. Тютчева принято называть «певцом природы». Автор «Весенней природы» и «Весенних вод» был тончайшим мастером стихотворных пейзажей. Но в его вдохновенных стихах, воспевающих картины и явления природы, нет бездушного любования. Природа вызывает у поэта размышления о загадках мироздания, о вековечных вопросах человеческого бытия.
Идея тождества природы и человека проникает собою лирику Тютчева, определяя некоторые основные особенности его поэзии. Для него природа - такое же одушевленное, «разумное» существо, что и человек. В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык. Образный параллелизм, которым охотно пользуется Тютчев, осуществляется им по-разному. Не редко представление о тождестве явлений внешнего мира и мира внутреннего он подчеркивает самой композицией стихотворения. Вспомним «Фонтан», «Поток сгустился и тускнеет...», «Еще земли печали вид ...». Каждое стихотворение состоит из двух равных строф: в первой дается образ природы, во второй раскрывается его иносказательный смысл. К этим стихам близко по своей композиции и стихотворение «В душном воздуха молчание ...».
Оно также разделено на две равные, хотя менее заметные на глаз части. В первых трех строфах изображается приближение грозы, в трех остальных - душевное волнение молодой девушки, ощущающей наплыв еще незнакомого ей чувства любви. Еще органичнее, в виде «двух проявлений стихия одной», показано тождество природы и человека в стихотворении «Волна и душа».
Во многих стихах Тютчева прямой образный параллелизм отсутствует, но угадывается в виде своеобразного символического подтекста (например, «Что ты клонишь над водами ...», «Обвеян вещею дремотой ...»). Обычно природы изображается поэтом через глубоко эмоциональное восприятие человека, стремящегося слиться с нею, ощутить себя частицей великого целого, вкусить «благодать» «земного самозабвения». Но Тютчеву были ведомы и минуты мучительного сознания, что между природой и человеком существует и трагическое отличие. Природа вечна, неизменима. Не таков человек - «царь земли» и в то же время «мыслящий тростник», быстро вянущей «злак земной». Человек проходит, природа остается ...
Гармония обнаруживается в природе даже в «стихийных спорах». Вслед за бурями и грозами неизменно поступает «успокоение», озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Буря и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опустошенность. Философская подоснова не делает тютчевскую лирику природы абстрактной. Еще Некрасов восхищался умением поэта воссоздавать в глазах читателя «пластически верное» изображение внешнего мира. Пользуется ли Тютчев всеми красками своей поэтической палитры, прибегает ли к словесным полутонам и оттенкам, он всегда вызывает в нашем представлении в точные, зримые и верные действительности образы.
И как бы ни была идеалистична его философия природы, ее художественное воплощение дорога нам тем, что поэт превосходно умел передавать в своих стихах жизнь природы в ее вечной смене явлений. Эту жизнь он улавливал в бурливом гомоне великих вод, в трепетании молодых березовых листьев «с новорожденною их тенью», в переливах зреющих нив, в «блеске движения» моря, в «легком шелесте» осенних деревьев. «Чудную жизнь» природы Тютчев ощущал даже под сказочным покровом «Чародейки Зимы». К лучшим созданиям Тютчева принадлежат не только стихи о природе, но и любовные стихотворения проникнутые глубочайшим психологизмом, подлинной человечностью, благородством и прямотой в раскрытии сложнейших душевных переживаний.
Лучшие образцы любовной лирики Тютчева тем и замечательны, что в них личное, индивидуальное, пережитое самим поэтом, поднята до значения общечеловеческого. Тютчев писал о природе, писал о любви. Это и давало внешнее основание относить его к жрецам «чистой поэзии». Но не даром революционные демократы Чернышевский и Добролюбов, борясь с теорией и практикой «чистого искусства», не находили его выражения в лирике Тютчева.
Мало того, Добролюбов ценил в творчестве поэта «знойную страстность», «суровую энергию" и «глубокую душу, возбуждаемую не одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни». Политических стихов Тютчева тогда еще напечатано было не много, да и не мог Добролюбов сочувствовать заключенной в них славянофильской пропаганде. Зато известно, что в одной из своих статей Добролюбов полностью привел стихотворение «Русской женщине», увидев в нем правдивое отображение русской крепостнической жизнедеятельности. Но, по всей вероятности, снова критика об отзвуке общественных интересов в лирике Тютчева допускают более широкое толкование. Дыхание времени, исторической эпохи, в которую жил Тютчев, ощущается даже в стихотворениях, далеких от прямой общественной и политической тематики.
Тютчев был современником многих больших воин и социалистических потрясений. Он помнил Наполионское нашествие. Он утверждал, что с 1830 г. Европа вступила в новую «революционную эру» своего существования. Как человек острого ума и широкого кругозора, он пытался осмыслить историческое значение «землетрясения»1848 г. с болью и тревогой следил он за ходом Крымской войны и восхищался героизмом севастопольцев. Он умер в 1873 г., пережив франко-прусскую войну, и Парижскую коммуну. Поэзия Тютчева - это своеобразная лирическая исповедь человека, посетившего «сей мир в его минуты раковые», в эпоху крушения веками складывавшихся социальных устоев, нравственных догм и религиозных верований.
Самого себя поэт сознает «обломком старых поколений», вынужденным уступить дорогу «новому, младому племени». И в тоже время он сам - детище нового века - несет в своей душе «страшное раздвоение». Как не горько ему плестись, «с изнеможением в части, на встречу солнцу и движенью», он испытывает не тоскливое томление о прошлом, а страстное влечение к настоящему. Однажды он написал:
- Не о былом вздыхают розы
- И соловей в ночи поет;
- Благоухающие слезы
- Не о былом Аврора льет,
- И страх кончины неизбежной
- Не свеет с дерева ни листа;
- Их жизнь, как океан безбрежный,
- Вся в настоящем разлита.