А. И. Райкин - один из самых популярных мастеров нашей эстрады. Его творчество является классикой.
Знакомясь с репертуаром этого актера, встречаясь с его персонажами, каждый раз поражаешься силе его таланта, удивляешься очень живому, активному, современному искусству, синтезу двух волшебств - волшебства жизни и волшебства искусства. По мнению Гершуни, «эстрада личностна, она требует от актера личностного начала. Долгую жизнь на ней обретает лишь тот, кто этим началом обладает, актер - автор, актер - творец своих номеров и программ. Многообразие средств, которыми владеет Райкин, щедрость его актерской палитры и очень точный, умелый и безошибочный выбор красок характеризуют талант и индивидуальность актера. «(Гершуни, «Рассказывая об эстраде» .
- Искусство, 1968) . "Сценическая индивидуальность - это духовная индивидуальность прежде всего, - утверждает К. С.
Станиславский, - это тот угол зрения художника на творчество, это та художественная призма, через которую он смотрит на мир, людей и творчество". (Станиславский К.
С. Собр. соч.
, т. 5) . "Угол зрения", составляющий по мысли Станиславского, художественную индивидуальность, был у Райкина уже с первых его шагов на эстраде. Несмотря на свое театральное образование (Райкин закончил Ленинградский институт сценических искусств. Его учителем был известный режиссер и педагог профессор В. Н. Соловьев) , он был насквозь "эстраден".
Молодым, веселым, обаятельным, таким предстал Райкин в жанре конферанса и сразу же расположил к себе зрителей, покоряя их своей органичностью. Это был "умный собеседник, деликатный и чуткий, очень веселый и в то же время лиричный, с которым приятно провести вечер и не хочется расставаться".
(О. Леонидов, Прошу внимания.
"Огонек", 1942, N 46) . В умении свободного общения со зрителем, быть приятным и ненавязчивым собеседником таится одна из особенностей дарования артиста. Осенью 1939 года в Москве на Первом Всесоюзном конкурсе артистов эстрады Райкин выступал с пародией на эстрадные штампы, используя известное стихотворение А. С. Пушкина "Узник". Показывал, как исполнили бы это произведение артисты разных жанров.
Высмеивал "мастеров" художественного слова. Особенно понравилось зрителям, когда Райкин изображал танцовщицу, исполняющую композицию на тему этого стихотворения. Он появлялся в балетной пачке, надетой поверх обычного костюма, серьезный, сосредоточенный. Ноги развернуты в "первой позиции". - Сижу...
- начинал артист и менял первую позицию на третью, низко при этом приседая,... за решеткой... - средний и указательный пальцы обеих рук складывались крест накрест. ... в темнице... - широкий жест, и руками он закрывал глаза.
... сырой... - выразительный плевок. (Милин Н. Добрый дар.
- В кн.: Мастера эстрады. _ Л., "Искусство". - 1963) .
В финальной сцене "Чарли Чаплин" Райкин создал трогательный образ "маленького человека" в котелке и больших не по ноге ботинках, смешной и грустный, который не стал обычной клоунской пародией на Чаплина. В этом образе была совершенно отчетливо видна попытка передать мироощущение и гуманистическую природу творчества этого большого художника. Председатель жюри конкурса И. Дунаевский вручил А. Райкину грамоту о присвоении ему звания лауреата. Растет слава эстрадного артиста, его художественный, а потом и общественный авторитет.
Любимец московской публики занял ведущее место в Ленинградском театре эстрады и миниатюр, созданном осенью 1939 года по образцу московского. Феномен Райкина во многом предрешил счастливую судьбу этого театра. Он конферировал, шутил и даже дирижировал. Райкин в гриме героя фильма "Большой вальс" И. Штрауса появлялся за дирижерским пультом, взмахивал палочкой и оркестр исполнял торжественное музыкальное вступление, как бы оповещая об открытии сезона. Кроме конферанса в программе появился "МХЭТ": "Малый художественный эстрадный театр" - так расшифровывалось сочетание букв, шутливо напоминающее "МХАТ".
Впоследствии Райкин острил, на разные лады обыгрывая счастливую выдумку ("молодо, хорошо, энтересно, талантливо") . За две - три минутки сценического времени два актера А. Райкин и Г. Карповский разыгрывали микроминиатюры с неожиданным сюжетным поворотом в финале, напоминающие инсценированный анекдот. Почтенный лектор с пафосом призывал беречь социалистическую собственность. Упоенный своим красноречием, он ломал указку, а потом и кафедру.
Гражданин переходил улицу в неположенном месте. Услышав свисток милиционера, прикидывался слепым так, что блюститель порядка сам осторожно переводил его через улицу. В ярких достоверных сценических зарисовках МХЭТа виделось "больше смысла и юмора, чем в иных длинных и утомительных скетчах". (Е. Мин. "Искусство и жизнь".
- 1940, N 12) . И пошли программа за программой, новые замыслы и новые роли. Райкин был душой этих программ, вносил в них дыхание современности и требовательное отношение к искусству эстрады. Каждая премьера становилась событием, прежде всего потому, что в спектаклях поднимались острые современные проблемы. Персонажи Аркадия Исааковича Райкина внешне очень различны.
Бейлин в своей книге "Аркадий Райкин" (1969) пишет: "Глядя на эти как будто бы застывшие физиономии, мы однако улавливаем их внутреннюю жизнь. Это в высшей степени характерно для Райкина: его герои всегда в движении, и каждый миг есть продолжение цепи внешних преображений и одновременно переход в новые психологические состояния, которые углубляют характеристику. Поэтому любой момент наполнен у актера действием. Наклон головы, поднятая или нахмуренная бровь, улыбка, появившаяся на лице, или вытянувшиеся в удивлении губы, пальцы, интеллигентно поддерживающие очки, или робко прижатая к карману недвусмысленно раскрытая ладонь, глаза, выражающие негодование или любовь даже в остановившемся взгляде актера, - все это противостоит покою, находится в движении. Это и есть искусство миниатюры". Райкин едва ли имеет себе равных в искусстве острой молниеносной характеристики. Действие в миниатюре всегда имеет небольшую протяженность и требует краткой характеристики образа и несравненно большей ее емкости.
Действие у Райкина как бы продолжает жить и в застывшем образе, а запечатленная частность отражает целое. В творчестве Аркадия Исааковича Райкина традиционная миниатюра приобретает психологическую глубину, масштабность, не утрачивая эстрадной броскости, увлекательной эксцентричности.
У Аркадия Исааковича, как отмечали критики, было высоко развито чувство сатирического образа. Это проявлялось во всем: в сценическом такте, которым он был наделен, в ощущении условности действия, в большом внимании к деталям и умении выразить в них наиболее примечательные комедийные черты персонажа.
Как следствие гражданских раздумий артиста, естественно и закономерно из сатирического образа вырастает публицистическое обобщение. Райкин не боится прямых слов, когда они возникают из самой образной ткани миниатюры, когда они подводят к выводу, в котором выражены страсть и пафос, живое биение сердца, чувство и мысль современника. Такой ход был найден в миниатюре "Лестница славы". Только что мы видели человека, который совершил восхождение по этой "лестнице" и на самой вершине ее потерял реальное представление о своем месте в обществе. И вот перед нами уже стоит актер, рассказавший историю этого человека. Он обращается к зрителю со словами: "Поднимаясь по общественной лестнице, следует думать о скромности и простоте, сердечности и внимании" И слова эти органично вплетены в ткань миниатюры.
Такое прямое обращение к зрителю содержит каждый раз идейный и эмоциональный смысл. Для Райкина это, в конечном счете, задача его любого сценического создания. Эстрадное искусство требует контакта между актером и зрителем.
В выступлениях Аркадия Исааковича этот феномен контакта всегда присутствовал. Актер сатирического театра предполагает в зрителе обязательное чувство юмора, понимание комедийного образа. Райкин, выходя на сцену, был убежден, что перед ним именно такой зритель. Актеру необходимо вести прямой разговор, чтобы осмеяние порока побуждало к действию. Смех над пороком - свидетельство нравственного здоровья человека.
Используя гротеск, Райкин обладал тонким, удивительным чувством меры, следуя словам Чарли Чаплина: "Больше всего я опасаюсь, как бы мне не впасть в преувеличение или не слишком нажать на какую-нибудь частность, легче всего убить смех преувеличением". (Ж. Садуль. Чарли Чаплин.
- М.: Искусство. - 1981) .
С доброй улыбкой, с внимательным и очень точно оценивающим взглядом, с необыкновенно выразительными и способными много рассказать руками - таким запомнился Аркадий Исаакович. Его помнят как сатирического актера, наделенного ярким мастерством перевоплощения, "человеком с тысячью лиц".