Ефрейтор Петров по кличке Фидель - малограмотный человек с нарушенной психикой, спивается с катастрофической быстротой. Он тяжело ранил товарища по службе Алиханова и не испытывает ни малейших угрызений совести. В его молитве, обращенной к Богу, потрясает безысходность ситуации, в которую попал герой, и жестокость его саморазоблачения: "Милый Бог! Надеюсь, ты видишь этот бардак?! Надеюсь, ты понял, что значит вохра?! Распорядись, чтобы я не спился окончательно". Фидель говорит о сослуживцах: "Публика у нас бесподобная. Ворюги да хулиганы".
Накануне Нового года в казарме чекистов происходит безобразная пьянка. После этого главный герой цикла Борис Алиханов вспоминает, как еще в детстве и юности насилие постоянно вторгалось в его жизнь. У героя Довлатова - двойника автора хватает мужества для жесткого самоанализа. Он признается самому себе в том, что молчаливое соучастие в коллективном издевательстве над школьным ябедой, постыдный эпизод студенческих лет в спортивном лагере за Коктебелем свидетельствуют о его сходстве с насильниками из лагерной охраны, подтверждают, что насилие стало нормой жизни. Не менее буднично воспринимается в этом мире воровство, за которое отбывает срок летчик Мищук. Он попал в лагерь за кражу случайно - прежде ему удавалось воровать безнаказанно. Продолжают заниматься воровством оставшиеся на воле товарищи Мищука.
Люди в лагере и на воле не отличаются друг от друга, они совершают одинаковые поступки. Их пребывание по разные стороны колючей проволоки обусловлено чистой случайностью. У Довлатова воссоздана обобщенная картина общества, живущего по уголовным законам. В центре повествования - описание поселка Чебью, в котором селились освобожденные из заключения люди, старавшиеся остаться вблизи от лагеря, потому что они разучились жить на свободе. Лагерный опыт позволил Довлатову переосмыслить проблему соотношения добра и зла в человеке. Лагерь предстает в "Зоне" как пространственно-временная ситуация, располагающая ко злу тех, кто в других обстоятельствах способен проявить человечность. Лагерь изображен в "Зоне" как модель советского общества, учреждение советское по духу. Писатель обнажил лживость идеологии, не соответствующей подлинным мотивам поведения людей и опровергаемой самой действительностью. Он показал контраст лагерной жизни и декларируемых здесь идеологических схем. Беседа с солдатами охраны в ленинской комнате проходит под крик свиньи, которую пытаются затащить в грузовик, чтобы доставить на бойню. Метафора превращения человека в покорное и грязное животное разворачивается и реализуется в сюжете "Зоны".
Характер восприятия человека в цикле "Зона" указывал на предшественников писателя: низведение человека до уровня биологического существования было предметом изображения в произведениях Достоевского ("Преступление и наказание", "Бесы"), Чехова ("Дуэль"), Платонова ("Котлован", "Мусорный ветер"), Солженицына ("Один день Ивана Денисовича"), Гроссмана ("Жизнь и судьба"), В. Шаламова ("Колымские рассказы"). Те выводы, к которым пришел Довлатов, во многом близки обобщениям Шаламова. В то же время писатель вступает в полемику с автором "Колымских рассказов", считая, что в описании лагерной жизни невозможно обойтись только сгущением черных тонов. В ней, вопреки всему, сохраняются добро и бескорыстие. Довлатов рассказывает историю любви учительницы Изольды Щукиной и уголовника Макеева, которому в его шестьдесят лет оставалось сидеть еще четырнадцать. Их единственная встреча на глазах колонны заключенных показала, что эти люди сохранили веру в святость любви.
Двойник автора, который проходит через все рассказы-главы цикла "Зона", складывающиеся в "своего рода дневник", напоминает героя "Конармии" И. Бабеля с его "летописью будничных злодеяний". Герой "Зоны" надзиратель Борис Алиханов - интеллигент. Подобно Лютову, которому не удалось стать "своим" для бойцов Первой Конной, "он был чужим для всех. Для зэков, солдат, офицеров и вольных работяг. Даже караульные псы считали его чужим. На его лице постоянно блуждала рассеянная и тревожная улыбка. Интеллигента можно узнать по ней даже в тайге". Как и герой "Конармии", он попадает в бесчеловечные обстоятельства: его окружают уголовники и военнослужащие лагерной охраны, одинаково способные на любое насилие. У Бабеля описания зверств поляков во время гражданской войны чередовались с эпизодами, говорящими о том, что бойцы Конармии проявляли не меньшую жестокость: грабили, убивали и мстили, не щадя даже родственников. У Довлатова жестокость, насилие и ложь царят по обе стороны колючей проволоки.
Героя "Зоны" спасает "защитная реакция": "Я чувствовал себя лучше, нежели можно было предполагать. У меня началось раздвоение личности. Жизнь превратилась в сюжет.
Довлатов лукавит, называя рассказы "Зоны" "хаотическими записками": образ главного героя превращает их в главы целостного произведения. Жанр "Зоны" генетически связан с жанром "Конармии". Произведения близки тем, что в каждом из рассказов цикла действует новый персонаж, рассмотренный во взаимоотношениях с окружающими и в контексте своей эпохи. У Довлатова возникает целая система образов: Густав Пахапиль, пилот Мищук, ефрейтор Петров, зэк Купцов, замполит Хуриев, капитан Павел Егоров. Автор создал живые характеры, отказавшись от деления персонажей на "плохих" и "хороших". Ефрейтор Петров, трус и ничтожество, противопоставлен Купцову, оставшемуся и в заключении свободной личностью. Капитан Егоров, "тупое и злобное животное", влюбился в аспирантку Катю Лунину и обнаружил способность к заботе и состраданию.
В то же время отдельные фрагменты выделяются у Довлатова в самостоятельные микроновеллы и могут существовать обособленно от цикла. Некоторые из них представляют собой законченные анекдоты.
