Социологизм мышления Пушкина не мог не внести кардинальных изменений в структуру художественного произведения и прежде всего в понимание сущности и функции сюжета. Сюжет, как и характеры, необходимо обнаруживать в самой конкретно-исторической, исполненной социальных противоречий действительности. Любовный же сюжет привносился в произведения различных жанров, посвященных отличным друг от друга историческим эпохам. Оттого любовный сюжет не мог быть организатором и демиургом судеб героев исторического романа «Капитанская дочка»: художественное исследование грозного времени народной войны за свободу открыло Пушкину иные силы, которые определяли и поступки героев, и их жизнь.
Но внесение в произведение открытого в самой действительности сюжета вовсе не означало отрицания в романе или повести, в драме или комедии роли (иногда очень значительной) любовных отношений. Все дело в том, что сами эти отношения, частные судьбы людей оказывались зависимыми от обстоятельств их социального бытия.
Первым опытом Пушкина в создании произведения с безлюбовным сюжетом была трагедия «Борис Годунов». В 1833 году, когда записывались планы романа о Пугачеве, Пушкин закончил повесть «Пиковая дама». Не любовь, но власть денег двигала всеми поступками Германца, заставляя его использовать и любовь для достижения цели. В повести было показано, что алчность и наполеонизм Германна не пощадили высокого чувства и он, не задумываясь, надругался над любовью Лизаветы Ивановны. Власть денег — это та сила, которая была открыта Пушкиным для русской литературы.
Утверждение реализма и социологического мышления приводили уже в 1830-е годы писателей-реалистов к новому пониманию сюжета, к скептическому отношению к любовной интриге как универсальной силе, способной завязать действие в любом произведении. Характерный пример — творчество Гоголя, писателя, тесно связанного с Пушкиным, справедливо называвшего Пушкина своим учителем.
Во многих произведениях Гоголя тех лет любовный стожет не завязывает действия. Комедия «Гевизор», в этом смысле, носила демонстративно-вызывающий характер — в ней был не только новый, открытый к самодержавно-бюрократическом общество сюжет, но еще и злая пародия на традиционную любовную интригу: двойное объяснение Хлестакова в любви — жене и дочери городничего.
Позже Гоголь в «Театральном разъезде» так определил новаторство своей безлюбовной комедии «Ревизор»: «...Если принимать завязку в том смысле, как её обыкновенно принимают, то есть в смысле любовной интриги, так ее точно нет. Но, кажется, уже пора перестать опираться до сих пор на эту вечную завязку. Стоит вглядеться пристально вокруг. Всё изменилось давно в свете. Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить, во что бы то ни стало, другого, отомстить за пренебреженье, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал выгодная женитьба, чем любовь?»
Открытия Пушкина Гоголь не только освоил и разнял творчески в своих художественных произведениях, ни великолепно теоретически сформулировал проблему сюжета, назвав три новых силы, которые подчиняют все человеческие отношения, три «электричества» — чина, денежного капитала, выгодной женитьбы. «Электричество чина» и завязывает блистательно действие «Ревизора» не только в характерах, но и в сюжете: «Интрига всегда завязана на пряничной любви, увенчивающейся законным браком, по преодолении разных препятствий. Любовь у нас во всем — в стихах, в романах, в повестях, в трагедиях, в комедиях и в водевилях. Подумаешь, что па Руси люди только и делают, что влюбляются, да, по преодолении разных препятствий, женятся...» Далее Белинский ссылается па уже известные нам слова Гоголя, что в современных условиях больше завязывает драму денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь. И комментирует: «Гоголь сказал правду»
Нечто подобное мы обнаруживаем и в «Капитанской дочке». Читатель, воспитанный па традиции, и в частности на романах Вальтера Скотта, быстро догадывался, как будут развиваться событиями вдруг — неожиданность: любовный сюжет обрывается, все рушится. Петруша Гринев написал письмо родителям, прося благословения на брак с Марьей Ивановной Мироновой. Но получает исполненное угроз письмо отца: отказывая в благословении, он обещает: «...Собираюсь до тебя добраться да за проказы твои проучить тебя путем, как мальчишку, несмотря на твой офицерский чин...»
Давая Маше прочесть ответ отца, Гринев признает: «Всё копчено». Маша соглашается: «Видно, мне не судьба... Родные ваши не хотят меня в свою семью. Буди во всем воля господня!» «Покоримся воле божьей».
Так, по родительской воле, только было обозначившийся любовный сюжет романа завершает свое течение. Гринев точно определяет положение: «всё дело пошло к черту!» Он признается: «Дух мой упал. Я боялся или сойти с ума, или удариться в распутство». Такая реакция «несчастного любовника» на окончание любовной истории подчеркивает слегка иронический характер названия главы «Любовь».
Вот в этот момент крушения любовного сюжета вторгается в повествование неведомая читателю объективная сила, которая и определяет дальнейшее движение сюжета романа и судьбы героев. Гринев откровенно пишет, что не любовь станет направлять его в дальнейших «странных обстоятельствах жизни»: «Неожиданные происшествия, имевшие важное влияние на всю мою жизнь, дали вдруг моей душе сильное я благое потрясение». «Неожиданным происшествием» явилась «пугачевщина»! Именно так и называется следующая глава.
Пугачевщина и имела решающее влияние на жизнь героев. Она обусловливала не только ход дальнейших событий, но и судьбы Гринева и Маши Мироновой. Более того, она способствовала (в этом с удивительной наглядностью проявилось новаторство Пушкина) благоприятному разрешению любовной коллизии (Гринев — Маша Миронова), грубо разрушенной старшим Гриневым. Пугачев «благословил» любящих. Закономерно и Пугачев занял в романе центральное место. Его характер динамически раскрыт именно в событиях и перипетиях восстания. Пушкину нужен был свидетель событий крестьянского восстания—свидетель, не только наблюдавший восстание (штурм крепости, осаду Оренбурга, установление новых порядков, заседание «военного совета» Пугачева и т. д.), но и знакомый с фактами жизни Пугачева и его товарищей, взаимоотношениями руководителей восстания. Этот свидетель должен был в ходе «происшествия» попадать в ситуации прямой зависимости от мятежников и, благодаря вмешательству Пугачева, выходить невредимым, да еще и облагодетельствованным (плен и помилование, помощь в спасении Маши от притязаний Швабрина).
Вот почему так важен был «выбор» мемуариста. Мемуарист должен был отвечать многим требованиям, которые ставил перед ним его создатель Пушкин. Рассказчиком-свидетелем избирался дворянин. Для него было естественным неприятие и осуждение восстания и всех мятежников. В этом проявлялся социально обусловленный дворянский характер убеждений рассказчика. Конечно, данное обстоятельство обеспечивало цензурное прохождение «Капитанской дочки» — Гринев не принимал восстания, называл его руководителей, в том числе и Пугачева, в духе официальных документов «злодеями». Подобные оценки звучали совершенно искренне.
Вот почему огромную роль при выборе рассказчика играли его нравственные качества. Гринев добр, честен, благороден — это признаки и его личности, и его дворянского положения. Пушкин подчеркивал данное обстоятельство эпиграфом к роману: «Береги честь смолоду». При этом он уточнял происхождение афоризма. Это пословица, в которой аккумулировалась народная мудрость.