Я вернулся в диванную, все там уже собрались и духовник приготовился читать молитву. Как только монах предостерег присутствующих, чтобы они покаялись во всех грехах без утайки, «иначе грех иметь будут», ко мне возвратилось чувство благоговейного трепета, сопровождавшее меня все утро, когда я думал о предстоящем таинстве. Я даже находил некое наслаждение в этом чувстве и старался удержать его, прогоняя все другие мысль прочь и силясь чего-то бояться. Первым исповедоваться пошел папа, он долго пробыл в бабушкиной комнате. Все это время мы или молчали, или шепотом переговаривались, кто пойдет следующим.
Наконец опять послышался голос монаха и шаги папа. Он вышел, когда всегда покашливая, не глядя ни на кого из нас. Он сказал, чтобы следующей шла Люба. «Ты ведь у меня большая грешница», — сказал он, улыбаясь, и ущипнул ее за щеку. Любочка вся побледнела, вынула и снова спрятала записочку из фартука и, прижав голову, словно ожидая удара сверху, отправилась на исповедь. Она пробыла там не долго, а когда вышла, плечи у нее подергивались от всхлипываний. Наконец, после Катеньки, которая вышла из комнаты с улыбкой на лице, настал мой черед.
Я медленно отправился в бабушкину комнату, все еще ощущая и нарочно в себе возбуждая страх. Монах стоял перед налоем и медленно обратил ко мне свое лицо. Я лробыл в комнате не более пяти минут, но вышел оттуда, нравственно переродившимся. Хотя меня неприятно удивляла старая обстановка жизни: те же комнаты, та же мебель, та же фигура (мне хотелось, чтобы и внешне я изменился) — я пробыл в отрадном настроении до самого вечера.
Я уже засыпал, перебирая в воображении все те грехи, от которых сегодня очистился, как вдруг вспомнил один постыдный грех, который утаил. Мне вспомнились слова монаха, предостерегающие, чтобы мы покаялись во всех своих грехах, и я почувствовал себя страшным грешником и ожидал наказания божьего — даже смерть. Вдруг мне в голову пришла счастливая мысль: на рассвете отправиться в монастырь к духовнику и снова исповедаться. От этой мысли я успокоился. Как вы думаете, почему Николенъка Иртеньев (главный герой повести «Детство») почувствовал себя изменившимся «внутренне»9 Мне кажется, что Николенька Иртеньев почувствовал себя переродившимся «внутренне», потому что на исповеди он покаялся в грехах, и теперь его душа была чиста перед Богом и перед людьми.
Общение с суровым монахом произвело большое впечатление на мальчика. У Николеньки появилось ощущение, что он начинает жизнь с чистого листа. И в новой жизни он будет добрым и праведным, не будет грешить и будет счастлив, живя в гармонии с собой и с окружающим его миром.
