Долгое время исследование «Сказки о золотом петушке» сосредоточивалось на поисках сюжета и образца в народном творчестве, которому Пушкин, написавший сказку, должен был следовать. Усилия фольклористов оказались тщетными - образец не был найден. Перелом, казалось, наступил в 1933 году, когда Анна Ахматова установила, что сказка Пушкина - не народная, что она написана на сюжет, вычитанный поэтом в книге американского писателя Вашингтона Ирвинга «Альгамбра» (в 1832 году она вышла на французском языке в Париже), где была напечатана «Легенда об арабском звездочете» (по испанским материалам).
Анна Ахматова и дала, в сущности, первое серьезное истолкование «Сказки»: ее тема, указывает автор статьи, «неисполнение царского слова». Написание «Сказки» с использованием сюжета Ирвинга было продиктовано биографическими мотивами в 1834 году крайне обострились отношения Пушкина с Николаем I, поэту стало ясно, что император не сдержал своего слова, не выполнил, своих обещаний, данных в 1826 году. Пушкин «Сказкой» рассчитался с Николаем. Оттого «Сказка» носит сатирический характер.
Открытие А. Ахматовой, как ни парадоксально, способствовало, по существу, и «закрытию» темы о «Золоти петушке»: так волновавший исследователей вопрос - откуда Пушкин взял сюжет для своей «Сказки»? - наконец-то был решен и сюжет найден, да к тому же еще покрыт автобиографический пласт «Сказки» и ее сатирический характер. Истолкование «Сказки», данное А. Ахматовой, принято пушкиноведением, оно пересказывается и историях литературы.
Но недавно появилась работа В. Непомнящего, посвященная «Сказке о золотом петушке», в которой продемонстрирован новый принцип исследования и иной подход к «Сказке» Пушкина. Статья В. Непомнящего, несомненно, интересна и содержательна, в ней изложены заманчивые догадки и сближения, она привлекает читателя эрудицией ее автора и смелыми толкованиями частных и общих вопросов. В ней много тонких наблюдений о стиле «Сказки», ее иронии и гротескном начале; заслуживает внимания выяснение места «Сказки о золотом петушке» в системе предшествовавших ей пушкинских сказок, рассмотрение своеобразия формы «Сказки». Статья В. Непомнящего талантлива, на ней отчетливая печать личности исследователя.
В то же время она характерна именно для того типа работ о Пушкине 1$30-х годов, которые пишутся в последние годы: в ней со всей определенностью сказались принципы, прочно утвердившиеся в этих работах.
Народность Пушкина проявлялась теперь в том, что он смотрел на явления жизни глазами народа. Исследователь обязан показать, как это определяло характеры, стиль повествования, позицию автора, рассказчика. К сожалению, этого не делается. «Правила», которыми руководствовался Пушкин при написании «Сказки о золотом петушке», игнорируются. Другая тенденция - изолированное рассмотрение того или иного произведения, исключение его из того тематического, идейного и хронологического ряда, в котором оно органически существует. Иногда делаются отступления и рассматриваются произведения в рамках жанра - поэмы, сказки, лирики. Тем самым резко нарушается хронология, а следовательно, совершенно не учитывается эволюция поэта, разрушается внутреннее единство произведений разных жанров, написанных в одно время - например, в ту или иную болдинскую осень.
В. Непомнящий рассматривает «Сказку о золотом петушке» в основном в рамках жанра сказки, а иногда соотносит с циклом стихотворений «Подражания Корану», написанных в 1824 году. Жанровый подход ведет к выстраиванию не обязательного для Пушкина ряда, к установлению произвольных параллелей. Например: «славный Салтан» уступил место «славному Дадону»; «апофеоз крепкой семьи сменился картиной братоубийства»; «а что если в «Золотом петушке» Пушкин - вольно или невольно - горько иронизирует над собственными сказками? Над мечтой о победе над бесами, о добрых людях и доброй семье, о рае острова Буяна?» и т. д.
Как одно из следствий всех этих тенденций изолированного изучения отдельных произведений Пушкина 1830-х годов - объявление их «загадочными». Сейчас это модное слово-объяснение. Уже давно поэма «Анджело» признана «загадочной». В последнее время настойчиво стали писать о «загадочности» «Медного всадника». Число «загадочных» произведений с каждым годом увеличивается. Вот и В. Непомнящий поставил в этот ряд «Сказку о золотом петушке». Еще не приступая к анализу, он предупредил читателя: «Среди пушкинских сочинений 30-х годов «Сказка о золотом петушке» одно из самых странных. Даже рядом с такими произведениями, как «Пиковая дама» или «Домик в Коломне», она выделяется таинственностью, «закрытостью», тем, что можно назвать затрудненностью подступов».
Но не только мудрец звездочет, а и царь Дадон оказывается автопародией, сатирой на самого автора «Сказки» - Пушкина. Возможно ли такое совмещение? Отчего же нет? Стоит лишь выстроить подобный ряд «похожих» слов и фактов. И вот этот ряд выстроен. Как Дадон - так и Пушкин «смолоду был грозен», а «под старость» (тут делается сноска, долженствующая окончательно убедить читателя в справедливости данного сближения,- к слову «старость», примененной к Дадону, быстро подбирается пример из жизни Пушкина: «ср. упек меня в камер-пажи под старость лет». В самом деле - разве предлагаемая версия не правдива, если слово «старость» совпадает? захотел «остепениться», жить «как люди» и «покой себе устроить» в поэтическом сне сказочного мира. И он гнался за призраками - призраками «славы и добра»,- пока ему не указали его место. И над ним посмеялась судьба, поманив его государевым перстом, и он пошел как слепой, а, оказавшись совсем близко, никак не хотел расплачиваться за «подаренные» ему милости, никак не хотел «подарить» свою свободу «белому царю», отдать ее «обратно»
