Константин Николаевич Батюшков (1787-1855). Эстетическая программа Батюшкова сформулирована им в работах: «Нечто о поэте и поэзии» (1815), «Речь о влиянии легкой поэзии на язык» (1816). В статье «Нечто о поэте и поэзии» содержатся типичные для романтической эстетики утверждения: здесь, например, говорится, что поэзия - это «пламень небесный, который менее или более входит в состав души человеческой... сочетание воображения, чувствительности, мечтательности». Вместе с тем он считает вдохновение чем-то не зависящим от обстоятельств. «Пиитическая диэтика», т. е. «особенный образ жизни», когда «поэзия требует всего человека», формирует творческий дар. Первым правилом своей «пиитической диэтики» Батюшков провозгласил близкий Карамзину тезис: «...живи, как пишешь, и пиши, как живешь». Требование «всего» человека уводило от рационалистического классицизма и регламентированной «чувствительности» сентиментализма в сторону романтической слиянности с жизнью.
Наиболее развернуто свою программу Батюшков изложил в «Речи о влиянии легкой поэзии на язык». Название речи более узкое, чем ее содержание. Все, что Батюшков говорил о «легкой поэзии», имело непосредственное отношение к поэтическому творчеству вообще. Батюшков не просто напоминал старую вольтеровскую мысль «Все роды хороши, кроме скучного», но и считал, что «легкий» род поэзии (эротические стихотворения, дружеские послания, мадригалы, баллады, басни и проч.) теснее, чем какой-либо другой род, связан с жизнью и обладает большими возможностями для развития: «Сей род словесности,- говорил Батюшков,- беспрестанно напоминает об обществе; он образован из его явлений, странностей, предрассудков и должен быть ясным и верным его зеркалом». Вот эти «странности» и вели к открытию личности, т. е. главного принципа романтизма, к сосредоточению внимания на «себе», что ярко отразилось в лучших медитативных стихотворениях Батюшкова.
Романтическое течение, возглавлявшееся Жуковским и Батюшковым, оставило яркий след в тогдашней литературной жизни. Главным предметом споров с классицистами были проблемы творчества Жуковского, его баллады, элегии, фантастика. И все же реальная поэтика этого течения обобщалась в критике слабо. Участники течения, за исключением Батюшкова, не оставили серьезных работ по теории своих жанров. Обобщение исторического значения их деятельности, открывавшей для русской литературы «Америку романтизма», было сделано позднее Белинским, главным образом в «пушкинских» статьях.
По его мнению, Жуковский и Батюшков стали «на время» корифеями той школы, которую ныне «выдают нам за романтическую». Любопытны слова «на время» и «выдают», т. е. на деле не эта школа должна была бы представлять «истинный романтизм» в России. Кюхельбекер и называл Жуковского и Батюшкова «мнимыми романтиками»». Однако Кюхельбекеру не хватало решимости назвать «истинно-романтической» ту новую школу, к которой принадлежал он сам и многие декабристы. Он только призывал ее создать.
