Романы 2-й серии существенно отличаются от романов 1-й серии и по своей проблематике, и по способам их построения, и по стилю изложения. В 1-й серии внимание Гальдоса сосредоточилось на теме национального единства; во 2-й раскрывается непримиримый и все углубляющийся конфликт двух Испании, "традиционалистскрй" и либеральной. И, поскольку события в романах развертываются в обоих противоборствующих лагерях, уже немыслимо было поставить в центр повествования какое-либо одно лицо, свидетеля и интерпретатора происходящего, каким был Арасели в 1-й серии. Сложные, противоречивые процессы истории оказываются во 2-й серии пропущенными сквозь судьбы двух антагонистических персонажей — Сальвадора Монсалюда и Карлоса Наварро по прозвищу Гарроте. А то обстоятельство, что эти персонажи — сводные братья, позволяет писателю в их взаимной ненависти и борьбе символизировать братоубийственный характер борьбы двух Испании. Естественно, что Гальдос в этих романах почти полностью отказывается от приема изложения событий от первого лица.
Национальное единство и во 2-й серии остается идеалом Гальдоса, но к этому присоединилось понимание неизбежности конфликта двух Испании. Гальдос отрицательно оценивает не только все попытки "традиционалистов" задержать поступательное движение истории, но и проявления непримиримости со стороны либерального лагеря. Правда, в оценке действий этих двух лагерей есть и существенное различие: неприятие позиций реакционеров у Гальдоса полное и безоговорочное, а при изображении их противников писатель отвергает радикализм левых (например, масонов и "коммунерос" в революции 1820 — 1823 гг.), выступает против революционного насилия, склоняясь к поддержке "умеренных" сторонников реформ, а не революции.
По-новому Гальдос оценивает и народные массы: если в 1-й серии народ был олицетворением идеи национального единства и самоотверженной борьбы во имя интересов родины, то здесь нередко понятие "народ" (pueblo) подменяется понятием "чернь" (populacho), обозначающим темную и невежественную массу, которая часто становится слепым орудием в борьбе противоборствующих сил. Подобное толкование опиралось на некоторые реальные факты, например восторженный прием народной толпой Фердинанда VII в 1814 г., поддержка крестьянством роялистских банд в 1823—1824 гг., наконец, активное участие наваррского, галисийского и баскского крестьянства в карлистской войне. Но Гальдос ошибочно придает этим фактам универсальный смысл.
Завершив 2-ю серию "Национальных эпизодов", Галь-дос отказался от дальнейшей работы над историческим материалом. События 40 — 50-х годов казались ему слишком близкими к современности, чтобы можно было дать им объективную историческую оценку. Только много позже, после поражения Испании в испано-американской войне 1898 г. и именно под влиянием этих событий, обнаруживших с очевидностью кризис испанского государства, Гальдос возвращается к замыслу "Национальных эпизодов" и в последующие годы создает 3-ю, 4-ю и оставшуюся незаконченной 5-ю серию — еще 26 романов об истории Испании с первой карлистской войны до эпохи реставрации.
В художественном отношении эти серии, однако, значительно слабее первых двух: многие романы оказываются просто слегка беллетризованными историческими хрониками. Да и в идейном отношении уязвимость позиции писателя становится еще более очевидной: здесь, где в исторических событиях все более существенную роль начинал играть рабочий класс, либерально-филантропическая оценка народных масс особенно бросалась в глаза.
Еще в годы, когда Гальдос трудился над 2-й серией "Национальных эпизодов", он создает несколько произведений из современной жизни, в центре которых тот же конфликт между двумя Испаниями, привлекавший его внимание в истории. Один за другим появляются романы "Донья Перфекта" (Dona Perfecta, 1876), "Глория" (Gloria, 1877), "Семья Леона Роч" (La familia de Leon Roch, 1878). Все эти произведения принадлежат к жанру социально-тенденциозного романа. Но в отличие от аналогичных романов Аларкона и Переды, творения Гальдоса отражают прогрессивную тенденцию и потому дают глубокую и правдивую художественную картину действительности.