Воннегут-автор избирает для своего произведения нетрадиционную форму. Этот роман отчасти написан в слегка телеграфически-шизофреническом стиле, как пишут на планете Тральфамадор, откуда появляются летающие блюдца. Мир. Об абсурдном мире он говорит абсурдным же языком. Здесь нет событий главных или второстепенных, логические связи нарушены, и поэтому каждый эпизод равноценен каждому. Это определяет оригинальную временную структуру романа: повествование дробится на множество коротких, относительно самостоятельных эпизодов, принадлежащих разным временным пластам: условному настоящему (время написания романа), ключевым моментам прошлого (свадьба Билли, плен Билли, до и после Дрезденской бомбардировки, Билли на Тральфамадоре, Билли в детстве и т.д.). На первый взгляд, такая структура воплощает принципы Тральфамадора: все моменты равнозначны и существуют одновременно, однако А. Аствацатуров опровергает эту точку зрения:
Тральфамадорцы, возвратив фрагментам действительности единичность, сингулярность, высвобождают в них глубинный смысл, первозданную силу и красоту. Однако на различие между их поэтикой и методом Воннегута указывает слово «глубина», которое употребляют тральфамадорцы.
Пространство романа «Бойня номер пять» не имеет глубины, т. е. внутреннего измерения. Оно разворачивается на плоскости и напоминает декорацию. Взгляд читателя останавливается на поверхности вещей. Собственно говоря, в этом мире по ту сторону поверхности ничего нет. Предметы, явления, персонажи чередуются на фоне пустоты, вызывая ощущение пробела, неприсутствия. Они всего лишь оболочки, за которыми угадывается абсурд. Распознав его, человек ужасается. Он уже не в состоянии разделить оптимизма тральфамадорцев и насладиться красотой мира. Она — фикция, скрывающая бездну. Не случайно в эпизоде, где говорится о поэтике тральфамадорской литературы, за рассуждениями инопланетян о чудесных мгновениях тотчас же следует сцена, опровергающая их мировидение. Стоя на краю Каньона, маленький Билли, который должен получить эстетическое удовольствие, до смерти пугается. Вместо красоты он видит бездну».
Как видно из сказанного выше, роман не следует сложившейся литературной традиции жанровых форм. Объяснить это можно тем, что литература 20 века склонна переосмыслять и модифицировать ранее сложившиеся художественные каноны, а порой и полностью отвергать их. И все же представляется, что в данном случае имеет место не столько отражение общих особенностей, характерных литературному процессу середины 20 века, сколько влияние войны. Война изменила сознание людей, их восприятие мира, да и сам мир тоже. Для рассказа о новом, страшном, абсурдном мире старые устоявшиеся формы уже не годились. И на примере рассматриваемых произведений можно увидеть, к каким разным результатам привели сходные эстетические поиски.
