Как современная обоим поэтам критика (прежде всего - в лице Белинского), так и позднейшая историко-литературная наука тесно связали их имена. И для этого были все основания: недаром в Лермонтове видели продолжателя дела Пушкина, ого преемника и наследника.
Вообще для характеристики почти всех выдающихся русских писателей, и, в частности, всех поэтов первой половины XIX века, существеннейшее значение имеет вопрос о соотношении их творчества с творчеством Пушкина. Тем естественнее он возникает, когда дело касается Лермонтова - поэта, стоящего рядом с Пушкиным. Вопрос имеет и большую давность и достаточно обширную историю, в процессе его изучения накоплен немалый материал фактов, наблюдений, а в еще большей мере - предположений, догадок и спорных соображений.
Даже и лучшим литературоведческим работам, касающимся темы «Лермонтов и Пушкин», можно поставить в упрек, что сходству, общности двух поэтов в них уделяется больше, внимания и места, чем различиям в их творчестве. Может быть, именно то обстоятельство, что они - две главные, две высочайшие вершины русской поэзии XIX века, выдвигало на первый план черты близости и родства и затеняло различия. Сыграло, очевидно, роль и давнее литературно-критическое обыкновение - относить к «пушкинской школе» или влиянию Пушкина все, признанное лучшим в последующей русской литературе.
Между тем то, чем поэты отличались друг от друга, было настолько значительно, что давно бросалось в глаза и привлекало внимание критиков как при жизни Лермонтова, так и в ближайшие десятилетия после его гибели. Сам Лермонтов, который, по словам Л. Я. Гинзбург, «упорно всю жизнь соизмеряется с Пушкиным» !, не раз соперничая с ним в сфере одинаковых тем, полемизируя с ним в поэзии (о чем еще предстоит говорить), никогда сам не противопоставляет себя ему. Но фактически он уже очень рано - с начала 1830-х годов - противостоит ему и основным идейным и стилистическим направлением своего творчества и самыми крайностями его. И это прекрасно видят лучшие, передовые умы как 1840-х, так и 1850-х годов. Они противопоставляют Лермонтова Пушкину прежде всего по идейному содержанию их произведений. Предоставим слово им.
Белинский писал В. П. Боткину 17 марта 1842 года: «...содержание, добытое со дна глубочайшей и могущественнейшей натуры, исполинский взмах, демонский полет - с небом гордая вражда - все это заставляет думать, что мы лишились в Лермонтове поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина.
А Чернышевский в 1856 году в письме к Некрасову тоже сравнивал обоих поэтов: «Тяжестью часто кажется энергия, поэтому говорят, что стих Лермонтова тяжелее стиха Пушкина, - что решительно несправедливо: Лермонтов по достоинству стиха выше Пушкин а (...) Сочинения Лермонтова и Кольцова доказывают, что у этих людей был талант сильнее, нежели у Пушкина. Как поэты-художники они должны считаться или равными ему, или (по-моему) выше его»
В понятие «достоинства стиха» и «силы таланта» Чернышевский вкладывал, как явствует из контекста всего суждения, содержание разностороннее, включающее, очевидно, и идею и художественность, и тем самым противопоставлял Пушкину Лермонтова и как художника. Важно его указание на энергию стиха, перекликающееся с эмоционально приподнятой образной характеристикой, которую особенностям лермонтовской поэзии дал Белинский. Что же касается основных определяющих признаков, на которых Белинский строит свое противопоставление двух поэтов, то они совершенно отчетливы: с одной стороны - трагический характер поэзии Лермонтова (уже в ранний ее период), отличающий ее пафос борьбы и, в частности, богоборческий пафос (недаром Белинский дважды цитирует из «Демона»: «с небом гордая вражда»), общая ее темпераментность, а с другой - жизнерадостность и лог-кость поэзии молодого Пушкина.
Противопоставляя Лермонтова как автора «Боярина Орши» и «Демона» Пушкину как автору «Руслана и Людмилы», Белинский выказывает, может быть, и некоторую тенденциозность, поскольку выделенные им особенности поэзии Пушкина характеризуют ее - и то не исчерпывающе - только на первом этапе, а черты, отмеченные им у Лермонтова, уже с большой полнотой отражают содержание его творчества среднего периода (правда, Белинский не мог еще знать более ранних его стихотворений и поэм).
В масштабе же всего творчества обоих поэтов противопоставление было бы закономерным и объективно верным, если бы те же самые свойства поэзии Лермонтова - ее трагизм, патетичность, идея борьбы с несправедливостью в человеческом обществе и с самим «небом» - были соотнесены с гармоническим равновесием разнообразных сторон пушкинской поэзии, отражающим восприятие действительности во всех ее - и темных и светлых - проявлениях, с ее широким диапазоном эмоциональных окрасок, среди которых жизнерадостные тона занимают значительное место. Установлением этих черт, как отличительных для творчества Лермонтова по отношению к творчеству Пушкина, не умаляется и не принижается значение поэзии ни того, ни другого - ни художественная сила созданий Лермонтова, ни идейная значимость и прогрессивная роль произведений Пушкина. (Ведь речь идет именно о сопоставлении разных творческих индивидуальностей. )
Но сказанным различия между двумя поэтами далеко не исчерпаны. Существенна и разница в условиях развития их творчества, в особенностях пути каждого из них - тем более что в историко-литературных работах тоже не раз преувеличивалась общность или аналогия их литературных судеб (раннее начало творчества, роль Байрона для обоих, переход от романтизма к реализму, глубокий интерес к народному творчеству), аналогия, поддерживавшаяся и совпадением ряда обстоятельств жизни (в частности и прежде всего - трагическим концом обоих авторов и политическим, а не личным характером причин, приведших к нему).
