x x
menu

Соперники т друзья Петра Гринева в романе «Капитанская дочка»

Короткое приятельство Швабрина и гринева закончится взаимной ненавистью. Об этом расскажет глава IV гриневских записок, для которой издатель нашел еще один эпиграф из Княжнина, из его комедии «Чудаки»:

  • — Ин изволь и стань же в позитуру. Посмотришь, проколю как я твою фигуру!
  • Конечно, по смыслу такой эпиграф перекликается с яростью обоих героев, зафиксированной в этой главе гриневских записок:
  • « — Ты лжешь, мерзавец! — вскричал я в бешенстве. — Ты лжешь самым бесстыдным образом.
  • Швабрин переменился в лице: "Это тебе так не пройдет, — сказал он, стиснув мне руку. — Вы мне дадите сатисфакцию".
  • — Изволь, когда хочешь! — отвечал я обрадовавшись. В эту минуту я готов был растерзать его».

Но по стилистике эпиграф ближе поручику Ивану Игнатьичу, готовому отрапортовать коменданту, «что в фортеции умышляется злодействие, противное казенному интересу», ближе эпиграф по стилистике и самому коменданту Миронову, который, как и Иван Игнатьич, не читал, в отличие от Петруши и Швабрина, французских книг, но, как и его соратник Иван Игнатьич, помнит воинский устав, написанный не разговорным языком, а книжным, совпадающим с официальным (отсюда обилие канцеляризмов), на котором изъяснялись персонажи тогдашней литературы, в том числе и герои княжнинской комедии. Уже «Недоросль», «Бедная Лиза» и «Горе от ума» — каждое произведение по-своему шагнуло навстречу разговорному языку. Но окончательно превратил разговорный язык в литературный Пушкин, который, однако, описывая прежние эпохи, был очень чуток к их языковым особенностям. Вот и капитан Миронов в «Капитанской дочке» официально изъясняется на языке своего времени: «Поединки формально запрещены в воинском артикуле».

«Упросите генерала и всех командиров прислать к нам поскорее сикурсу да приезжайте сами, если можете», — напишет в своем отчаянном письме Гриневу пленница Швабрина Марья Ивановна, самим этим словом «сикурс», значившим «помощь», введенным в военный обиход Петром I и почти все XVIII столетие бытовавшим в военных поселениях, свидетельствуя, что воистину она — капитанская дочка. Иными словами, стилистика эпиграфа четвертой главы указывает на тех персонажей в ней, которые взывают к разумности, пытаются воспрепятствовать дуэли, остановить ее. А смысл эпиграфа передает, что этого сделать им не удастся. Глава названа Гриневым «Поединок», и эпиграф к ней возвещает, что поединок этот все же закончится дуэлью, на которой один из ее участников «проколет» другого.

А ведь какие поначалу дружеские отношения установились между Петрушей и Швабриным! Как простодушно объяснил Швабрин Петруше свою поспешность — «без церемонии» — познакомиться с ним: «Вчера узнал я о вашем приезде; желание увидеть наконец человеческое лицо так овладело мною, что я не вытерпел. Вы это поймете, когда проживете здесь еще несколько времени!»

С какой, как пишет Петруша, «большой веселостью» описал Швабрин «семейство коменданта, его общество и край, куда завела меня судьба». Ясно, что веселил Гринева Швабрин и веселился сам от сознания, что наконец-то в крепости появился человек, с которым он может быть на равных: ведь он слышал, конечно, что Гринев, как и он, Швабрин, переведен в армию из гвардии. А за что переведен Петруша, — для Швабрина не так суть важно. Вряд ли он сомневается в том, что не по собственному желанию вместо столицы оказался Петруша в армейском захолустном гарнизоне.

На веселости Швабрина остановить свое внимание стоит хотя бы потому, что больше нигде в романе он такую черту не выказывает. В своем кругу, как видим, он мог быть веселым. Но не было на протяжении повествования у Швабрина своего круга. А Гринев, к которому Швабрин сначала относился очень дружески: занимал разговорами, давал французские книги, из этого круга очень скоро выпал.

Потому что Швабрин злоречив? «С первого взгляда она не очень мне понравилась, — пишет Петруша о Марье Ивановне. — Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенною дурочкой». А потом обнаружил, что его новый приятель вообще склонен к злословью. К примеру, про Ивана Игнатьича «Швабрин выдумал, будто бы он был в непозволительной связи с Василисой Егоровной...» «Что не имело и тени правдоподобия...» — комментирует Гринев. И тут же добавляет: «...но Швабрин о том не беспокоился», — показывая этим, что не относится серьезно к швабринскому злоречию, что оно его не задевает.

Правда, только поначалу. Только на первых порах знакомства клевета Швабрина забавляет Петрушу как некая невинная в сущности (Швабрин ведь и сам не заботился о правдоподобии) часть веселой натуры его приятеля. «С А.И. Швабриным, разумеется, виделся я каждый день, — свидетельствует Петруша, — но час от часу беседа его становилась для меня менее приятною. Всегдашние шутки его насчет семьи коменданта мне очень не нравились, особенно колкие замечания о Марье Ивановне». Однако и эта нарастающая неприязнь к новому приятелю никак не предвещала того, что последовало за чтением Гринева Швабрину своей песенки.

Почему многие литературоведы объявили Петрушино стихотворение «слабым», «графоманским»? Почему в оценке даже наиболее снисходительных из них проскальзывает явное пренебрежение: «Неважно, что его "вирши" не отличались особым литературным мастерством...»?

Ведь в подобных характеристиках Петрушиного творчества они солидаризуются со Швабриным, который «самым колким образом» издевается над автором и его стихами, и полностью игнорируют то обстоятельство, что, давая оценку своим стихам: «Опыты мои, для тогдашнего времени, были изрядны...» — Петр Андреич Гринев подкрепляет ее очень весомым для тогдашнего времени авторитетом: «...и Александр Петрович Сумароков, несколько лет после, очень их хвалил». А ведь умер Сумароков в 1877-м: через пять лет после написанного Петрушей стихотворения, над которым глумился Швабрин. Да и что плохого в сочиненных Гриневым стихах:

  • Мысль любовну истребляя,
  • Тщусь прекрасную забыть,
  • И ах, Машу избегая,
  • Мышлю вольность получить!
  • Но глаза, что мя пленили,
  • Всеминутно предо мной;
  • Они дух во мне смутили,
  • Сокрушили мой покой.
  • Ты, узнав мои напасти,
  • Сжалься, Маша, надо мной;
  • Зря меня в сей лютой части,
  • И что я пленен тобой.

Причем и там и там первые два куплета полностью совпадают между собой и значительно с песенкой Гринева:

  • Мысль любовну истребляя.
  • Тщусь прекрасную забыть,
  • И от взоров убегая,
  • Тщуся вольность получить.
  • Но глаза, что мя пленили,
  • Всеминутно предо мной,
  • Те глаза, что дух смутили,
  • И разрушили покой.

Гринев, привыкший снисходительно относиться к небылицам, которые Швабрин рассказывает про их общих знакомых, новую небылицу терпеть не станет. Недаром в нем сейчас кипит кровь, недаром он в бешенстве. Потому что клевещет Швабрин не на кого-нибудь, а на Машу Миронову, неравнодушие к которой Гринев выразил в своей песенке.

Конечно, Швабрин вряд ли всерьез полагал, что самозванцу удастся сесть на русский трон. Вряд ли не понимал, что его дворянское происхождение (а он не из какого-нибудь мелкопоместного дворянства, он, как говорит о нем Петруше Марья Ивановна, «хорошей фамилии»!) закроет ему дорогу к продвижению на пугачевской службе. Но ему и не нужны были чины и звания. Для чего же он перешел на сторону Пугачева? Именно потому, что он «довольно страстен, чтобы из любви к Маше решиться на такое дело»! Следует признать, что ни Сенковский, ни Одоевский не поняли характера Швабрина. Хитрый и неглупый («умный» — в этом его определении Сенковский солидарен с Машей), он точно рассчитал, что уж кого-кого, а офицеров Белогорской крепости Пугачев не помилует. А кто среди этих офицеров? Отец Маши, капитан Миронов, который так же, как и его жена, никогда бы не благословил брак дочери с безбожным циником Швабриным. Поручик Иван Игнатьич, отозвавшийся Гриневу о Швабрине: «Я и сам до него не охотник», — а подобного отношения к себе Швабрин не мог не ощущать. Кто еще? Петруша Гринев — его удачливый, как он чувствовал, соперник. Переходя на сторону Пугачева, он, что называется, одним махом семерых побивахом — чужими руками убирал из жизни мешающих ему людей.

Его расчет оправдался только отчасти: Петрушу Пугачев помиловал. Что ж, он и это обстоятельство в будущем использовал, когда предстал перед Следственной комиссией по делу Пугачева и немало поспособствовал тому, чтобы его сопернику был вынесен суровый приговор. Это в будущем. А назначенный Пугачевым комендантом Белогорской крепости, он тиранит любимую им Марью Ивановну, понуждая ее выйти за него замуж, угрожая в противном случае отвезти ее в лагерь к Пугачеву. И больше того! Действительно сдает ее злодею, открывая Пугачеву, что Маша вовсе не племянница здешнего попа, как ее представили самозванцу, а дочь казненного им коменданта крепости. Но это уже после того, как Пугачев изъявил желание обвенчать Гринева с Марьей Ивановной: «Пожалуй, я буду посаженым отцом, Швабрин дружкою...»

teacher

Материал подготовлен с учителем высшей категории

Ильина Галина Сергеевна

Опыт работы учителем 36 лет

Популярные материалы

Рейтинг

0/0 icon

Вы можете оценить и написать отзыв

Делитесь проектом в соцсетях

Помоги проекту!

Есть сочинение? Пришли его нам и мы его опубликуем!

Прислать