Произведение огромного масштаба, глубоко оригинальное по содержанию и форме, «Война и мир» не нашла полной и вполне достойной оценки в критике 60-х годов, несмотря на то что многие газеты и журналы сразу после выхода первых томов и при выходе каждого из последующих откликнулись на его появление. Роман имел огромный успех у читателей и всеми выдающимися писателями - современниками Толстого- был встречен как произведение небывалое в русской литературе. Всеобщность этой высокой оценки подтвердил в своем отзыве И. А. Гончаров, сказавший, что с появлением «Войны и мира» Толстой сделался «настоящим львом русской литературы».
Количество критических статей, вызванных появлением романа-эпопеи, исчисляется сотнями. Среди них находятся такие сохранившие свое значение до нашего времени работы, как «Старое барство» Д. И. Писарева, «Исторические и эстетические вопросы в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» П. В. Анненкова, ««Война и мир» графа Толстого с военной точки зрения» М. И. Драгомирова, статьи Н. Н. Страхова и другие. Но в целом литературная критика 60-х годов оказалась не в состоянии правильно и глубоко истолковать величайшее творение Толстого. Одна из причин этого странного явления - в необычайном художественном новаторстве произведения Толстого и своеобразии идейной позиции его создателя.
В условиях напряженной идейной борьбы второй половины 60-х годов, подготовки народнического движения и господства в стране правительственной реакции роман Толстого с его пафосом утверждения, а не критики, а также тот факт, что роман начал печататься в реакционном журнале «Русский вестник», - все это должно было вызвать недовольство у публицистов радикального направления. Политическим манифестом эпохи явилась вышедшая в год завершения «Войны и мира» книга Н. Флеровского «Положение рабочего класса в России». Передовая литературная критика требовала от искусства показа социального и нравственного антагонизма между правящими классами и народом и в целях революционной пропаганды вела курс на «разъединение» общества. «Война и мир» с ее апологией «общей жизни», национального единства не могла не прозвучать в этих общественных условиях резким диссонансом. С другой стороны, «мысль народная» романа была перетолкована на свой лад критиками славянофильского, почвеннического лагеря, которые провозгласили Толстого своим «богатырем», а «Войну и мир» - библией «народного направления» и тем усугубили раздражение против ее автора в демократическом лагере.
Промежуточное, как всегда, положение заняла либеральная, критика. П. Анненков в статье, опубликованной в 1868 году в либеральном журнале «Вестник Европы» (№ 2), отметил необыкновенное мастерство Толстого в изображении сцен военного быта и психологии человека на войне, сложность композиции, органически сочетающей историческое повествование с рассказом о частной жизни героев.
Однако, привыкнув к эстетическим канонам традиционного исторического романа, Анненков усмотрел в «Войне и мире» недостаток романического действия и поучал Толстого тому, что «во всяком романе великие исторические факты должны стоять на втором плане». Назвав далее «великими разночинцами» Сперанского и Аракчеева, Анненков сетовал, что Толстой не ввел в свой роман «некоторую примесь» этого «сравнительно грубого, жесткого и оригинального элемента».
Закончил свою статью Анненков утверждением, что «Война и мир» «составляет эпоху в истории русской беллетристики». Здесь он близко сошелся с оценкой романа И. Н. Страховым. ««Война и мир» есть произведение гениальное, равное всему лучшему и истинно великому, что произвела русская литература», - писал Страхов в небольшой заметке «Литературная новость», сообщая о выходе «5-го тома». В критической статье, написанной после выхода всего романа-эпопеи, Страхов утверждал: «Совершенно ясно, что с 1868 года, то есть с появления «Войны и мира», состав того, что собственно называется русской литературою, то есть состав наших художественных писателей, получил иной вид и иной смысл. Гр. Л. Н. Толстой занял первое место в этом составе, место неизмеримо высокое, поставившее его далеко выше уровня остальной литературы... Западные литературы в настоящее время не представляют ничего равного и даже ничего близко подходящего к тому, чем мы теперь обладаем».
Несомненная заслуга Страхова в том, что он первый «придал «Войне и миру» то высокое значение, которое роман этот получил уже много позднее и на котором он остановился навсегда». Так говорил сам Толстой, которого «радовали» статьи Страхова.
Редактор журнала «Заря», где печатались статьи Страхова, В. В. Кашпирев отказался даже поместить в журнале разбор гончаровского романа «Обрыв», подготовленный П. В. Анненковым; там «Обрыв» сравнивался с «Войной и миром», редакция же была убеждена, что «Война и мир» - «одно из величайших созданий русского гения, сравнивать которое можно только с созданиями Пушкина».
Высоко оценивая «Войну и мир», Страхов, однако, истолковал роман-эпопею в нужном ему духе и был далек от истинного понимания его идейной и художественной стороны. Не замечая эпического начала в «Войне и мире», он назвал ее «семейной хроникой», тем самым резко снизив значение гениального произведения. Опираясь на эстетические оценки А. Григорьева, Страхов усмотрел в содержании романа-эпопеи воплощение излюбленной мысли Григорьева о превосходстве «смирного» русского над «хищным» европейским типом. Всю «массу русского народа» он причислил к представителям «смирного героизма» - в то время как Толстой воспел в «Войне и мире» деятельный героизм народа, поднявшего «дубину народной войны», героизм, с особенной яркостью персонифицированный в образе Тихона Щербатого.
