Романы Валеры строятся на столкновении двух типов мировоззрения, притом нередко в созна чии одного героя. Эти острые психологические конфликты находят в конечном счете объяснение и разрешение в общественных условиях эпохи. Поэтому романы Валеры можно назвать социально-психологическими.
Глубокое общественное содержание психологических конфликтов, интересующих писателя, явственно проступает уже в первом его романе — "Пепита Хи. менес" (Pepita Jimenez, 1874), Валера позднее вспоминал: "Я написал эту книгу тогда, когда радикальная революция, вырвавшая с корнем вековой трон и религиозное единство, привела в движение и выбила из привычной колеи все в Испании... Я писал ее, когда развертывалась самая ожесточенная борьба между старыми и новыми идеалами". И хотя писатель отрицал дидактическую направленность своего творчества, тем не менее время бурных потрясений наложило отпечаток на эту книгу. Современники восприняли "Пепиту Хименес" как выступление в защиту новых идеалов против старых, естественных человеческих чувств, против мертвящей аскетической догмы.
В романе нет ни неожиданных событий, ни резких поворотов действия, ни занимательной интриги. Зато внимание читателя привлекает удивительно точный анализ человеческого сердца, глубокое проникновение писателя в мир чувств.
В письмах молодого семинариста Луиса де Варгаса к дядюшке, настоятелю кафедрального собора и воспитателю избравшего себе карьеру священника Луиса, раскрывается сложная гамма чувств, овладевших им после его знакомства с юной и прекрасной Пепитой Хименес. Сначала его влечет к ней простое любопытство: слишком много он слышит похвал ее уму, красоте, благородству. Он поэтому не сразу осознает, какое глубокое чувство пробудила в нем молодая вдова. Начитавшись мистиков XVI в., преклонение перед красотой Пепиты Луис пытается объяснить как любование "совершенным творением бога". Даже осознав свое чувство, он поначалу стремится примирить его с аскетическими идеалами: через любовь к "творению божиему" можно познать любовь к "творцу". Однако вскоре Луису становится ясно, что его чувство несовместимо с требованием умерщвления плоти, предъявляемым католической церковью ее служителям. Он еще продолжает бороться, но постепенно сдает позицию за позицией. И побежденный, наконец, любовью, юноша не только не сломлен духовно, но, напротив, убеждается в истинности и красоте языческого, земного начала.
Аналогичная борьба развертывается и в сознании Пепиты. Правда, у нее этот разлад длится куда меньше, чем у Луиса. Юная вдова, вышедшая некогда замуж за старика из дочерней покорности, теперь "полагает, будто душа ее полна мистической любви к богу и только бог может принести ей покой". Но стоило ей познакомиться с Луисом, как колебаниям уже нет более места в ее сердце. Горячая вера в правоту человеческого чувства позволяет ей с самого начала и более активно, чем это делает Луис, утверждать свое право на земное счастье.
Впрочем, в "Пепите Хименес" писатель еще склонен к некоему компромиссному решению. В конце романа он готов объявить, что обретенный Луисом идеал земной любви не отменяет и идеала аскетического. Более того, уже женившись на Пепите, как пишет Валера, "в своем благоденствии Луис никогда не забывает, насколько выше был прежний его идеал". Однако вопреки этим рассуждениям объективный смысл произведения состоит в утверждении непреходящей ценности простых земных радостей и человеческих чувств в противовес аскетической религиозной догме. Книга прозвучала поэтому как вызов христиан-ско-католической морали. Недаром папа римский не простил Валере этой "безбожной книги" и не дал своего согласия на назначение его послом в Ватикане.
Сам Хуан Валера указывал на то, что большое влияние на "Пепиту Хименес" оказал роман древнегреческого писателя Лонга "Дафнис и Хлоя". Эти два произведения роднят и идиллический строй их, и тщательный анализ любовных переживаний героев, и лирическое ощущение сельского пейзажа. Однако был у Валеры и другой образец, органически еще более близкий ему: это традиции ренессансной литературы Испании — пасторального романа, новелл Сервантеса, драмы Лопе де Беги. Образ Пепиты, в частности, во многом близок образам героинь Лопе или Тирсо де Молины, самозабвенно борющихся за свое счастье и любовь.
Уже в "Пепите Хименес" определился характерный для романического творчества Валеры конструктивный прием: в центр произведения он ставит какой-нибудь "казус совести", морально-психологический конфликт, который возникает в сознании героя или героев и оказывается неразрешимым с позиций господствующей в обществе традиционной христианско-католической морали. В результате герои либо гибнут, будучи не в силах сбросить с себя оковы этой морали, либо добиваются счастья, смело бросая ей вызов. В "Пепите Хименес" конфликт разрешается идиллически; в более поздних романах — "Командор Мен-доса" (El Comendador Mendoza, 1877) и "Донья Лус" (Dona Luz, 1879) — драматически и даже трагически.
Хотя эти три произведения не связаны друг с другом сюжетно, их можно рассматривать как своеобразную трилогию, ибо в основе каждого из них лежит столкновение человеческого чувства с христианско-католической моралью. В "Командоре Медосе" действие происходит в конце XVIII в. и сводится к борьбе между былыми любовниками, эпикурейцем и вольтерьянцем доном Фадрике де Мендосой и религиозной фанатичкой доньей Кларой, за судьбу их дочери. По мысли матери, Бланка, плод "греховной" связи, адюльтера, не должна стать наследницей того, кто не являлся на самом деле ее отцом; ей следует поступить в монастырь, заодно искупив и вину матери перед богом. Дон Фадрике отстаивает право Бланки на счастье, содействуя ее любви к поэту дону Карлосу. В остром психологическом поединке между Кларой и Фадрике победу одерживает любовь. Но, надломленная годами аскетических самоистязаний, гибнет Клара, а ее дочь, доведенная матерью почти до истерии, получает тяжелую душевную травму.
Еще более трагический поворот получает тот же конфликт в "Донье Лус", где на примере судьбы священника-миссионера отца Энрике Валера как бы демонстрирует, что могло произойти с Луисом де Варгасом, не найди он в себе достаточно сил, чтобы отказаться от священнического сана. Миссионер и богослов Энрике, многие годы путешествовавший по Азии и Африке с проповедью католической веры, вернувшись в Испанию, знакомится с доньей Лус. В его сердце вспыхивает страстное чувство к прекрасной и скромной женщине. Энрике вступает в безнадежную и роковую для него внутреннюю борьбу с "греховной" страстью, борьбу, которая приводит его к параличу и смерти. В романе трагическое, но прекрасное чувство Энрике, о котором донья Лус узнает лишь после его смерти из попавшего в ее руки дневника погибшего, приобретает особую глубину, будучи контрастно сопоставленным с корыстными расчетами претендента на руку и богатство доньи Лус, светского льва дона Хайме, истинные "чувства" которого открываются героине слишком поздно, уже после их брака. Так, традиционной католической морали, как источнику трагедии Энрике, оказывается противопоставленной не менее отвратительная мораль корыстолюбия. Эта последнаяя тема, однако, в творчестве Валеры дальнейшего развития не получила.
Несколько иной характер приобретает конфликт в романе "Иллюзии доктора Фаустино" (Las ilusiones del doctor Faustino, 1875). Своеобразие его заключается в том, что психологический казус, который находится в центре внимания писателя, имеет социально-философский характер. Конечно, и здесь, как и в других романах, Валера стремится, по собственным его словам, "нарисовать картину нравов и страстей нашей эпохи, дать достоверное художественное изображение человеческой жизни". Но, поставив перед собой задачу философскую, он сознательно нарушает прямолинейное понимание принципа жизнеподо-бия, насыщая свой роман фантастикой, окутывая некоторые персонажи и ситуации пеленой тайны, создавая ощущение сверхъестественности происходящего. Такая стилистика вовсе не противопоказана реалистическому роману, а у Хуана Валеры она поставлена на службу основным философским идеям книги.
