Между тем Пётр, вернувшись в Муром, опять разболелся: от оставленного не смазанным струпа стали разрастаться новые струпья и мало-помалу покрыли всё тело князя. Он опять отправляется к Февронии и вновь просит излечить его. Феврония, «нимало гневу подержав», сказала княжеским слугам: «Аще будет ми супружник, да будет уврачеван». Пётр на этот раз клятвенно подтвердил своё обещание жениться на Февронии, и она, как и прежде, послала ему снадобье, которым он обмазал свои струпья, не оставив на этот раз ни одного не обмазанного, и стал здоров, как будто никогда не болел.
Взяв с великою честью Февронию, он поехал в отчину свою, в Муром, и тут венчался с нею. И жили они оба во всяком благочестии; когда же в скором времени умер Павел, Пётр стал один самодержцем в Муроме. Но бояре его, по дьявольскому навету, из-за своих жён, не взлюбили Февронию, потому что она была не боярского рода. Однажды слуга, прислуживавший ей, оклеветал её, сказав Петру, что она бесчинно отходит от стола: прежде чем встать, берёт в руку крохи, как будто голодная. Пётр, желая удостовериться в сказанном, велел Февронии обедать с ним за одним столом, и когда она, по обыкновению, взяла в руку крохи, разжал её руку и увидел, что в руке у неё благоуханный ладан и фимиам. И с тех пор он уже не испытывал её.
Спустя много времени к Петру пришли бояре и с яростью заявили ему, что они не хотят, чтобы Феврония господствовала над их жёнами, и что если он хочет оставаться у них самодержцем, пусть возьмёт себе другую жену, а Февронию отпустит, дав ей большое богатство. Но Пётр, по обычаю своему, со смирением предложил боярам обратиться к самой Февронии и услышать, что она скажет. Бояре же, одержимые неистовством, устроили пир, на который позвали и Февронию; упившись, они стали вести бесстыдные речи, «акы псы лающе», и от имени всего города и от своего предложили Февронии сделать то, что они у неё попросят. Она согласилась, и бояре в один голос предложили ей, взяв богатство, уходить, куда она хочет. Она не стала прекословить, но в свою очередь предложила, чтобы и ей сделали то, о чём она попросит. Бояре с радостью согласились, и Феврония попросила, чтобы дали ей её мужа князя Петра, на что они, имея злую мысль поставить себе другого самодержца (а каждый думал при этом, что станет сам самодержцем), ответили: «Аще сам восхощет, ни о том тебе глаголем». Пётр же поступил по Евангелию и, пренебрегши своей властью, отплыл вместе с Февронией из Мурома по Оке.
В то время как они плыли, на судне был некий человек, и жена его была при нём; и тот человек, по внушению лукавого беса, с вожделением посмотрел на Февронию. Но она, уразумев его злые помыслы, велела ему почерпнуть с одной стороны судна воды и выпить её и то же сделать, почерпнув воды с другой стороны судна. Когда тот человек это сделал, Феврония спросила: «Равна ли убо си вода есть, или едина сладши?» Он же отвечал: «Едина есть, госпоже, вода». Тогда она сказала: «И едино естество жень-ское есть. Почто убо, свою жену оставя, чюжия мыслиши?» И поняв, что Феврония имеет дар прозорливости, человек тот побоялся впредь нечисто помышлять о ней.
При наступлении вечера ехавшие вышли на берег; Пётр стал сокрушаться об утере им своего отечества, но Феврония утешала его, убеждая, что бог не оставит их в нищете. На том берегу готовили Петру ужин, и повар воткнул в землю два деревца, на которые повесил котлы. После ужина Феврония, увидев эти деревца, благословила их и сказала: «Да будуть сия на утрии древне велико, имущи ветви и листвие». На утро так и было, по слову Февронии.
Когда затем Пётр и Феврония хотели продолжать свой путь, пришли из Мурома вельможи, умоляя Петра вернуться в Муром, потому что многие бояре в междоусобной борьбе за власть погибли, а оставшиеся в живых просят Петра вместе с Февронией по-прежнему княжить в Муроме. Пётр и Феврония вернулись и княжили в своей области, как чадолюбивые отец и мать, всех равно любя.
Почувствовав приближение смерти, они стали просить у бога, чтобы умереть им в одно время, и, решив лечь в одном гробу, приготовили себе его из одного камня, велев сделать в гробу лишь перегородку. Тогда же они приняли монашество. И вот, когда Феврония вышивала для храма богородицы воздух (покрышку для чаши), Пётр посылает ей сказать, что он умирает и предлагает ей умереть одновременно с ним. Феврония просит дать ей срок дошить воздух. Пётр, посылая к ней второй раз, велит сказать: «Уже бо мало пожду тебе». Наконец, посылая в третий раз, он говорит: «Уже хощу преставитися и не жду тебе». Февронии осталось только дошить на воздухе ризы святого, но побуждаемая мужем, она прекратила шитьё, воткнула иглу в воздух, обвертела вокруг неё нитку и послала сказать Петру, что готова теперь умереть вместе с ним.
После смерти Петра и Февронии люди положили тела их в отдельные гробы, ссылаясь на то, что неприлично супругам, принявшим монашество, лежать вместе, но на следующий день тела обоих оказались в общем, заранее приготовленном ими гробу. Люди второй раз попытались разлучить Петра и Февронию, но и на этот раз они соединились, и после этого их уже не посмели более разлучать.
Пётр и Феврония выступают перед нами в личных отношениях, приводящих их к женитьбе, за которой следует идеальная любовь, сохраняющая свою силу, несмотря ни на какие внешние препятствия, идущие от злокозненных людей. Эта неиссякаемая сила любви находит своё высшее выражение в том, что оба супруга, не мысля возможности пережить друг друга, умирают в один и тот же день и час и физически не разлучаются даже после смерти, наперекор тем, кто их пытался разлучить. Пётр и Феврония наделены типическими чертами. Воплощением и носительницей активного чувства любви в повести является Феврония. Она, по сравнению с её мужем Петром,— натура гораздо более волевая и внутренне одарённая. Своим творческим даром любви и красотой своего душевного облика она пробуждает ответное чувство в пассивной и в духовном отношении довольно заурядной натуре Петра. Она — распорядительница судьбы своей и любимого ею человека, он же — её покорный раб, полюбивший её за превосходство над собой и во всём ей подчиняющийся. Она — простая крестьянская девушка, дочь бедного древолазца, сначала побеждает сословное предубеждение против неё князя, не желающего жениться на ней из-за её происхождения, затем одерживает верх над чванством бояр и боярских жён, не могущих помириться с тем, что крестьянская девушка стала их княгиней. Противобоярская тенденция повести сказывается и в том, что бояре в конце концов подчиняются единодержавной власти князя.
Повесть о Петре и Февронии изобилует фольклорными мотивами: змей-оборотень, вступающий в связь с замужней женщиной, которая выпытывает у него, от чего ему может приключиться смерть; чудесный меч-кладенец, от которого змей погибает; мудрая дева, говорящая загадками и отводящая неисполнимые требования такими же неисполнимыми требованиями, предъявляемыми с её стороны; чудесные превращения, вроде превращения в нашей повести хлебных крошек в ладан; при изгнании получение мужа, как самого дорогого подарка.
Несомненна близость нашей повести к русской народной поэзии, где мы найдём — в сказках, былинах, загадках — все основные, выше отмеченные фольклорные мотивы. Частично эти мотивы присутствуют и в книжной литературе (например, мотив загадок и неисполнимых требований). Эпизод посрамления Февронией на судне человека, с вожделением смотревшего на неё, сходен с аналогичным эпизодом посрамления княгиней Ольгой Игоря, читаемом в житии Ольги, вошедшем в историческое сочинение XVI в.— «Степенную книгу».
Насколько повесть о Петре и Февронии была в своё время популярна, лучше всего явствует из того, что она дошла до нас приблизительно в 150 списках, разбивающихся на четыре редакции, из которых третья отразила в себе некоторые характерные черты стиля светских повестей петровского времени. В ней, кроме того, присутствует в качестве друга и советчика Петра воевода Евстра-тий. Судя по тому, что такой друг и советчик присутствует и в старинных сказаниях разных народов, можно думать, что этот персонаж имелся уже в устной легенде о Петре и Февронии. Сюжет повести в значительной степени использован в опере Римского-Корсакова «Сказание о граде Китеже»
