x x
menu

Неизвестная трагедия А. С. Грибоедова

О КНЯЗЕ ВЛАДИМИРЕ: ОПЫТ РЕКОНСТРУКТИВНОГО АНАЛИЗА. Несмотря на большое количество исследований об Александре Сергеевиче Грибоедове и системные попытки осмыслить его подлинное влияние на развитие культурной и общественной жизни России, личность и творческое наследие классика всё ещё нуждаются в самом тщательном изучении. К числу первостепенных задач, стоящих перед учёными, относятся и такие, которые связаны с поиском, дополнительной атрибуцией и тщательным анализом целого ряда как собственно грибоедовских текстов, так и произведений, ему приписываемых.

Особое место в этой системе приоритетов занимает реконструкция тех сочинений автора, полные тексты которых по разным причинам остаются не известными и по сей день. Принимая во внимание продуктивность такой методики (несмотря на условность тех выводов, которые она позволяет сформулировать) и её важность для грибоедовистики, в первую очередь следует упомянуть научные труды В. Э. Вацуро, Е. А. Вилька, О. С. Муравьёвой и С. А. Фомичёва. В этих исследованиях воссоздаётся и анализируется предполагаемое содержание как законченных, но не дошедших до наших дней (трагикомедия «Дмитрий Дрянской»), так и незаконченных произведений великого автора (трагедий «Грузинская ночь», «Родамист и Зенобия», а также пьесы «Юность вещего» и драмы «1812 год»). Вот почему актуальность работы, которая связана с таким подходом к изучению подобных сочинений классика, является несомненной.

Цель предлагаемой статьи заключается в реконструктивном анализе одного из тех литературных замыслов Грибоедова, который так и не нашёл своего текстуального воплощения, а именно трагедии о князе Владимире Великом, и в определении той роли, которую она могла сыграть в развитии сознания русского классика.

Задачи настоящей работы связаны с решением вопросов о том, что же заставило Грибоедова обратиться к образу киевского монарха, каким он виделся драматургу, какие темы Грибоедов хотел поднять в своём произведении и, наконец, по какой причине так и не смог его дописать.

Новизна данной статьи обусловлена тем, что трагедия Грибоедова о князе Владимире I до сих пор не была предметом отдельного изучения – притом, что его творческие опыты на древнерусскую тему рассматривались целым рядом авторов (А. А. Дубровин, Д. М. Климова, П. С. Краснов, С. С. Молдованова, А. А. Новиков, Л. А. Степанов). А значит, результат проведённого исследования позволит заполнить существенный пробел в системе знаний о художественном развитии классика.

То, что Грибоедов планировал сочинение, посвящённое Владимиру Великому, известно со слов писателя Андрея Николаевича Муравьёва, который встретил поэта в Крыму в 1825 году. Вот о чём вспоминал А. Н. Муравьёв: «Я сказал ему мое намерение написать поэму «Владимир». «Я думал сделать из сего трагедию, когда посетил Корсунь, – отвечал он, – и сия мысль во мне сохранилась» [17, с. 113]. На соответствующий интерес литератора указывают и собственно грибоедовские тексты. Так, в своём путевом дневнике во время поездки по окрестностям Балаклавы (запись от 2 июля 1825 года) он коротко отметил: «Воспоминание о великом князе Владимире» [5, с. 328]. А на следующий день, прогуливаясь по развалинам древнего Херсонеса и разбирая отдельные фрагменты из «Повести временных лет», даже написал: «Не здесь ли Владимир построил церковь? («Корсуняне подкопавше стену градскую крадяху сыплемую персть и ношаху себе в град, сыплюще посреде града, и воины Владимировы присыпаху более». Нестор.) – Может, великий князь стоял на том самом месте, где я теперь…» [там же, с. 330]. Соответствующие высказывания есть и в одной из грибоедовских дезидерат (то есть в пометке из «Desiderata» – свода черновых записок драматурга по истории, филологии и географии): «Есть ли залив (или заводь) Днепра, бухта, ниже порогов, известная Перуня рень?» [6, с. 372], – где, по утверждению летописца Нестора, киевский монарх приказал утопить статую языческого бога Перуна [18, с. 132]. Что же могло привлекать внимание Грибоедова именно к этой исторической фигуре?

Личность Владимира Святославовича не раз становилась объектом творческих опытов, самыми ранними из которых, видимо, следует считать многочисленные легенды, возникшие ещё при жизни самого князя. В Средние века и в более позднее время его художественный образ корректировался многочисленными летописцами, а также мастерами агиографического жанра [11, с. 5, 7, 451]. Это же касается и создателей былин так называемого «богатырского» цикла (в них, как известно, Владимир «Красное Солнышко» был почти бессменным персонажем). В границах же Нового времени киевский князь становится героем уже литературных произведений: так, в 1705 году известный религиозный и государственный деятель Феофан Прокопович пишет трагедокомедию «Владимир», а в 1797 году Михаил Херасков создаёт эпическую поэму с тем же названием. В 1826 году одноимённая трагедия выходит изпод пера уже начинающего пробовать себя в литературе Андрея Муравьёва, который, однако, не решается её публиковать.

Вполне очевидно, что художественный интерес именно к этой исторической личности в разные годы был продиктован как индивидуальными качествами авторов, так и собственно литературными, а также общественнополитическими реалиями. В частности, появление работы Прокоповича связано с тем, что её создатель, будучи церковным иерархом, с помощью хорошо знакомого ему сюжета о христианизации Руси выражал свою поддержку царским преобразованиям вообще и Петру I в частности [7, с. 164168]. Поэма Хераскова отражала уже современную ему моду на эстетику античности, растущий интерес к внутреннему миру человека, а также сложный взгляд масонских кругов на природу человеческой жизни и мироздания [12, с. 339340]. Сочинение же Муравьёва рождается под явным воздействием художественных вкусов эпохи (в частности, характерных для творческой позиции «Общества любомудрия», к которому тот был впоследствии близок), а именно темы национального прошлого и его героизации [4, с. 227229].

Известно, что с «любомудрами» (точнее, с одним из их главных авторитетов – князем В. Ф. Одоевским) был связан и Александр Грибоедов. Однако его близость к данной литературной группировке ограничилась участием (пусть и весьма деятельным) в работе по выпуску журнала «Мнемозина». Что же касается эстетических и литературных принципов, то здесь Грибоедов демонстрировал свою независимость от любой нормативности. «Я как живу, так и пишу свободно и свободно» [6, с. 90], – заявлял он в письме к П. А. Катенину от 14 февраля 1825 года, всего за несколько месяцев до приезда в Крым. Какой же была система художественных воззрений драматурга в канун этой поездки?

В связи с решением данного вопроса традиционно принято обращать внимание на глубокие познания Грибоедова в области древнерусской словесности, а также на его представления о том, как с доскональным изучением родной культуры связан творческий рост любого автора [23, с. 4748, 5456]. И по всей видимости, эти знания и взгляды не могли не претвориться в работе над какимлибо сочинением, причём в качестве отнюдь не декоративного, а именно строительного материала [8, с. 93].

В связи с изложенным важно обратить внимание и на ту научнокритическую литературу по данной теме, которую исследовал поэт с 1823 по 1825 годы (то есть во время своего пребывания в столицах – сразу по приезде с Кавказа и вплоть до путешествия в Крым). Это следующие книги: «О первобытной России и ее жителях» Н. С. Арцыбашева, «Опыт повествования о России» И. П. Елагина, «Памятники Российской словесности XII века» К. Ф. Калайдовича, «Летопись русская Воскресенского списка», «Словарь географический Российского Государства» Л. М. Максимовича и А. М. Щекатова, «Родословная книга князей и дворян Российских» Г. Ф. Миллера, «Историческое исследование о местоположении древнего Тмутараканского княжения» А. И. МусинаПушкина, «Древняя Российская вифлиофика» Н. И. Новикова, «Слово о полку Игореве» и «Софийский временник», «Известия византийских историков, объясняющие российскую историю древнейших времён» И. М. Стриттера, «История Российская» В. Н. Татищева, «Опыт повествования о древностях русских» Г. П. Успенского и книга лингвиста Йозефа Домбровского «Institutiones Linguae Slavicae» [5, с. 588; 6, с. 428, 429, 433, 590]. Внимание привлекает и большинство грибоедовских дезидерат, предположительно, написанных в начале 1825 года [6, с. 589] и касающихся весьма большого периода в истории древнерусских земель: от первых славянских племён до татаромонгольского ига.

Более того, в июне 1824 года поэт знакомится и лично встречается с глубоко почитаемым им Н. М. Карамзиным – прославленным автором «Истории государства Российского». А в середине декабря того же года уже вступает в ряды Вольного общества любителей российской словесности, которое «систематически занималось пропагандой фольклора и памятников древнерусской литературы» [1, с. 249250].

Страницы: 1 2 3
teacher

Материал подготовлен с учителем высшей категории

Ильина Галина Сергеевна

Опыт работы учителем 36 лет

Популярные материалы

Рейтинг

0/0 icon

Вы можете оценить и написать отзыв

Делитесь проектом в соцсетях

Помоги проекту!

Есть сочинение? Пришли его нам и мы его опубликуем!

Прислать