Эта начатая в XVIII веке традиция была продолжена - многие писали мемуары в 1800-1820-е годы. Некоторые из них, например воспоминания Н. Дуровой, Пушкин подготавливал для публикации в «Современнике». Неопубликованными воспоминаниями поэта Ивана Дмитриева он пользовался при написании «Истории Пугачева» и «Капитанской дочки».
В мемуарах история изображалась «домашним образом», и в этом была их главная «прелесть». В автобиографических записках оказывались запечатленными не только быт, обычаи, нравственная жизнь, частные и политические интересы и события, разговорный язык эпохи, но и личность мемуариста. Запись воспоминаний о прожитом и увиденном с необыкновенной выразительностью и безыскусственностью передавала самосознание пишущего, его размышления не только о своей личной жизни, но и о ее связях со своим временем, с историей. Характерный пример - мелкий чиновник Винский, живший во второй половине XVIII века, создал записки о своей жизни и знаменательно назвал их «Мое время».
Потребность рассказать о своем времени (а точнее, о самом главном событии своего времени - «пугачевщине») и явилась причиной, заставившей Гринева взяться за перо.
Мемуарист Гринев - истинный дворянин, убежденный противник «насильственных потрясений», верный присяге офицер,- он в то же время чувствовал себя обязанным сохранить память о важном «происшествии» русской истории, сообщить правду о восстании и его руководителе Пугачеве. Тем самым мемуары Гринева становятся важнейшим исторически конкретным документом, красноречиво характеризующим личность Гринева, его нравственные и политические убеждения. При этом, как мы уже видели, он не боялся отступать от официальных оценок Пугачева и пугачевщины и потому смело высказывал свою благодарность Пугачеву за добро, сделанное ему.
Обо всем этом необходимо говорить подробно, ибо в литературе, посвященной «Капитанской дочке», бытует несправедливое мнение о Гриневе. Суждение, в свое время оброненное Белинским, что Гринев - это «ничтожный, бесчувственный характер», было некритически усвоено пушкиноведением. Гринева называют типичным недорослем, недалеким, но благородным дворянином, с узким умственным кругозором,сторонником «убогой философии истории», «бесхитростным выразителем охранительной идеологии» и т. д.
Подобное восприятие Гринева противоречит тексту романа. Мастерство Пушкина, проявившееся в создании сложного и уникального в русской литературе образа рассказчика - главного героя «Капитанской дочки» - оказалось непонятым.
Своеобразие же повествователя как летописца определяется его ролью в романе. Мы знаем, что он был свидетелем, и при этом свидетелем активным, ибо выступал главным героем описываемых событий, неразрывно связанным с сюжетом повествования. Сюжетное движение романа осуществляется через него или с его помощью; он выступает нередко организатором событий (вся история спасения Маши Мироновой), Эта роль рассказчика в сюжете романа обусловливала его связи со всеми героями и, естественно, субъективное отношение к ним в его повествовании. Швабрина Гринев не только не уважает, но и ненавидит. Машу безоглядно любит. С Пугачевым завязывает «странные приятельские» отношения.
Подобное положение рассказчика в «Капитанской дочке» подсказывает нам понимание романа. Мы смотрим на мир глазами повествователя. Более того - мы не должны забывать, что этой его ролью в романе обосновывается отбор событий «происшествия»: здесь не объективный рассказ об истории пугачевского бунта (это сделал Пушкин в «Истории Пугачева»), но рассказ только о том, что видел рассказчик, в чем принимал участие.
Уже говорилось, как и почему было важно для Пушкина провести через весь роман Гриневскую точку зрения на «пугачевщину», на «чудесные обстоятельства» его жизни, на всех участников трагических событий. Субъективность оценок передает, с одной стороны, «таинственную» для самого рассказчика очарованность Пугачевым, с другой - нескрываемое презрение к Шваб-рину. Именно эта субъективность повествователя объясняет однозначность и однокрасочность изображения Швабрина. Недооценка или непонимание роли рассказчика как главного героя во всем сюжетном развитии романа рождает несправедливые упреки Пушкину, что Щвабрин изображен «мелодраматически», односторонне, необъективно.
Заслуживает внимания и еще одна особенность построения образа рассказчика - он дан в романе в двух временных измерениях. Мы видим двух Гриневых - семнадцатилетнего юношу, только что начавшего военную службу, и пятидесятилетнего мемуариста, литератора, умудренного опытом, много повидавшего человека. Между ними не только временная, но и нравственная дистанция,
Гринев неоднократно сообщает, что записки свои он пишет в эпоху александровского• царствования. Так, например, вспоминая о жестокой расправе капитана Миронова с башкирцем, Гринев сообщает: «Когда вспомню, что это случилось на моем веку и что ныне дожил я до кроткого царствования императора Александра , не могу не дивиться быстрым успехам просвещения и распространению правил человеколюбия». Текст романа ясно свидетельствует, что записки свои Гринев писал, видимо, в самом конце 1800-х или в начале 1810-х годов (до Отечественной войны). Следовательно, мемуаристу было за пятьдесят лет.
Этот пятидесятилетний мемуарист, стараясь быть объективным, описывает и оценивает семнадцатилетнего юношу. Вспоминая прожитое, честно и правдиво рассказывая о прошлом, он снабжает нарисованные картины сентенциями. Сентенции эти идут от лица многоопытного мужа - дворянина, помещика, литератора.
Гринев рос, воспитывался и жил во второй половине XVIII века, то есть в эпоху расцвета литературы. Его стихи заметил и похвалил Сумароков. Другой писатель - Фонвизин - более близок ему: своим творчеством он способствовал его самосознанию. В замечательной комедии «Недоросль» Фонвизин, с присущей ему иронией, даже сарказмом, изобразил жизнь провинциального дворянства. И Гринев, вспоминая, смотрит на свою юность через призму фонвизинского восприятия жизни. Оттого в гринев-ских воспоминаниях сильно фонвизинское начало. Оно проявляется различно. Так, образ Савельича писался с учетом того, как Фонвизин изобразил своего дядьку Шумилова в стихотворении «Послание слугам моим» и Еремевну - мамку Митрофана в «Недоросле». Картина жизни мальчика в родном доме невольно заставляет вспомнить об условиях жизни и обучении Митрофана, о его отношениях с учителем Вральманом. Но фонвизинское начало проявилось с наибольшей полнотой в стихии иронии, пронизывающей первые страницы воспоминаний Гринева.
