"Отблеск костра". Повести присуща строгая документальность. История предстает в форме писем, отчетов, докладов, приказов, выписок из дневника. Книга, как пишет автор, началась с документов, найденных в отцовском сундуке: "Меня заворожил запах времени, который сохранился в старых телеграммах, протоколах, газетах, листовках, письмах. Они все были окрашены красным светом, отблеском того громадного гудящего костра, в огне которого сгорела вся прежняя российская жизнь.
- Отец стоял близко к огню. Он был одним из тех, кто раздувал пламя: неустанным работником, кочегаром революции, одним из истопников этой гигантской топки".
Пытаясь разобраться в судьбе отца, Ю.Трифонов обращается преимущественно к первым этапам его биографии: участие в ростовском вооруженном восстании 1905 г., годы каторги, побег, организация Красной гвардии в Петрограде в 1917 г., сражения на фронтах гражданской войны. Писатель восхищен железной волей отца, его организаторским талантом, проявлявшимся в самых суровых испытаниях. В повести возникают образы неординарных людей, окружавших отца писателя в эти годы: Е.Трифонова - его старшего брата, А. А. Сольца - соратника и даже наставника в революционной борьбе, Т. Словатинской - бабушки Ю. Трифонова, которая была членом партии большевиков с 1905 г., лично знала многих революционеров, в том числе Сталина. Особый интерес у Трифонова к казачьим командирам Миронову и Дыбенко, которые станут прототипами Мигулина в романе "Старик".
Тема города и жизни горожан объединяет "городские" повести "Обмен", "Предварительные итоги", "Долгое прощание", "Другая жизнь" в единый цикл со сквозной проблематикой. Постановка актуальных, остросоциальных проблем достигается благодаря стремлению писателя изображать общество "в форме внутренней связи характеров". Квартирный обмен - обычное, рядовое для горожанина событие - становится в повести "Обмен" приметой отчуждения и неизбежных потерь. Конфликт повести касается не только внутреннего мира главного героя и его отношений с женой - в него втягиваются целые семейные кланы, "гнездовья". Но и столкновение миров Лукьяновых и Дмитриевых выходит далеко за рамки семейных отношений. "Никто не знает настоящей правды", - словно бы звучит чеховский голос. И та и другая стороны пристрастны в оценках и по-человечески глухи, а иногда и жестоки друг к другу. Автор выводит бытовые проблемы на экзистенциальный уровень при помощи поэзии. Так, Трифонов дважды цитирует строки Пастернака "О Господи, как совершенны | Дела твои, - думал больной...", а все важнейшие бытийные афоризмы, как заметила Т. Бек, наделяет поэтическим ритмом: "Он привык оттого, что увидел, что так же у всех..."; "В мире нет ничего, кроме жизни и смерти..."
Герой прячется от осознания происходящего в самообман и болезнь, превращаясь после свершившегося обмена и смерти матери в "дяденьку" "с обмякшими щечками". "Олукьянивание" Дмитриева, деградация его личности изображается Трифоновым в чеховских традициях. Похожее превращение происходит с героем повести "Предварительные итоги" Геннадием Сергеевичем, сбегающим от семейных конфликтов и собственной совести в Туркмению. Одна из важнейших проблем, поставленных в повести, - проблема распада современной семьи. Ее постепенное разрушение встает в один ряд с глобальными природными процессами: "За двадцать лет редеют леса, оскудевает почва. Самый лучший дом требует ремонта. Турбины выходят из строя.... Двадцать лет! Срок, не оставляющий надежд".
Причина в той атмосфере, в которой становится возможным читать дневник сына, высмеивать увлечение жены религиозно-мистической литературой, попрекать деньгами, джинсами и магнитофоном Нюру, много лет бывшую домработницей и душой этой семьи, и наконец отказать ей от дома.
Утрата подлинности в отношениях между людьми составляет внутренний сюжет повести. Быт, украшенный репродукциями Пикассо и древними иконами, остается лишь внешним антуражем, данью моде, ибо не гарантирует простой человечности, без которой задыхается герой в прямом и переносном смысле. Впрочем, и сам Геннадий Сергеевич тоже не может дать родным тепла и заботы. По признанию самого автора, он лишил героя катарсиса - очищения смертью - и заставил выздороветь, вернуться к прошлой жизни, дышать "глубоко и ровно", играть в теннис.
Особенности повествовательной структуры повести "Долгое прощание" (прерывание авторского повествования внутренними монологами героев, сложная организация хронотопа) предвосхищают дальнейшие пути развития прозы Трифонова. Основные события повести происходят в прошлом, "лет восемнадцать назад", в начале 1950-х годов. Символом наступления нового слоя времени в судьбе героев и города, в театральном и литературном искусстве становится гибель сада (явная отсылка к чеховскому "Вишневому саду"), за сохранение которого отчаянно сражается отец Ляли - Петр Телепнев.
Главным жизненным интересом главного героя - молодого неудачливого драматурга Реброва - является история "Народной воли", нечаевский кружок, судьбы Ивана Прыжова, Николая Клеточникова. "Моя почва - это опыт истории, все то, чем Россия перестрадала", - заявляет Ребров. История придает еще одно измерение художественному времени и поступкам персонажей повести: "...История Николая Васильевича (Клеточникова) была примером того, как следует жить, не заботясь о великих пустяках жизни, не думая о смерти, о бессмертии..." Способность человека меняться, проживать "несколько жизней" чрезвычайно дорога Трифонову и заставляет его отказаться от категоричных оценок. Образы героев произведения текучи и изменчивы: "Человек не замечает, как он превращается во что-то другое". "Одна жизнь кончилась, другая начинается" - с таким ощущением покидает герой Лялю, молодость, любовь и ревность, тревоги и неудачи. Образ "другой жизни" переходит в замыкающую цикл повесть с одноименным названием.
Героиня повести "Другая жизнь" Ольга Васильевна спустя несколько месяцев после смерти мужа Сергея Троицкого вспоминает свою семейную жизнь. В воспоминаниях она безжалостна к самой себе. Согласно авторскому определению, эта вещь "о борьбе человека со смертельным горем". "Я поставил перед собой очень сложную задачу: показать душу человека, охваченного большим горем, овдовевшую женщину, которая одновременно и страдает, и чувствует себя виновной, и оправдывается, мучается страхом перед будущим, но в конце концов начинает другую жизнь". Ольга Васильевна вспоминает, что не могла помочь, когда неудачи обрушивались на мужа одна за другой, как жестоко ревновала к другим женщинам, признается себе в унизительной зависимости от него. Чувство вины многократно обостряет ее страдания. Трифонов пристально исследует психологию ревности, в глубине которой - чувство страха и стремление во всем контролировать другого человека. Ольга Васильевна невольно оказывается в числе людей, причастных к гибели Сергея. Ситуация жилищного обмена, ставшая в художественном мире Трифонова своеобразной "черной меткой", связана в "Другой жизни" не только с Климуком, бывшим другом Сергея и самым коварным его врагом ("вечно он что-то перестраивал, ремонтировал или же менял квартиры, неуклонно расширяя площадь"). Именно Ольга Васильевна находит общий язык с правнуком знаменитого поэта, фигура которого иронически опровергает идеи Сергея о генетической преемственности поколений: "Ольга Васильевна стала разговаривать с правнуком насчет обмена и давала ему советы, так как сама недавно менялась".
Бессознательное повторение одних и тех же ошибок, бесплодное блуждание по кругу в ожидании избавления от боли и страха одиночества передается сюжетным дублированием. Такими отчетливо параллельными ситуациями оказываются попытки "спасти" Сергея от Дарьи Мамедовны, которая, по представлению Ольги Васильевны, "хотела получить над ним власть", и ссоры с дочерью из-за "восточной красоточки" Даши. Совпадают даже имена и восточное происхождение "разлучниц". Попытки Ольги Васильевны ограничить жизнь близких своей деспотической любовью, отсечь их от других людей, другой жизни разрушительны. Они противоположны стремлению Сергея Троицкого обрести контакт с окружающим миром, которое сквозит во всех его страстных поисках и увлечениях историей или парапсихологией. В катастрофическом недостатке пространства для самостоятельного поступка - одна из многих причин драматизма судьбы Сергея.
Образ Сергея Троицкого, с его неподражаемым чувством юмора и детской непосредственностью, неспособностью терпеть фальшь и смиряться с подлостью - один из наиболее привлекательных в творчестве Трифонова. Разбирая папки и тетради умершего мужа, вспоминая мысли, которые его волновали, увлечения, которыми он жил, Ольга Васильевна начинает постепенно понимать ту сферу жизни, что раньше оставляла ее равнодушной. "Он искал нити, соединявшие прошлое с еще более далеким прошлым и с будущим. Из того, что она уловила когда-то: человек есть нить, протянувшаяся сквозь время, тончайший нерв истории, который можно отщепить и выделить - и по нему определить многое. Полное и глубокое понимание того, что лежит в основе поступков Сергея, приходит к Ольге Васильевне лишь во сне, примыкающем к финалу повести. Это "мечтательная попытка проникнуть в другого, отдать себя другому, исцелиться пониманием". Именно здесь проясняется понятие "другой жизни", в стремлении к которой герои напрягают все свои душевные силы: "...Так скучно думать о себе. Однажды становится дико скучно. И вдруг сверкнет как догадка, как слабая заря за стволами - другая жизнь... Они торопились продраться сквозь хвойную чащу, потому что где-то впереди брезжила светлота, там мерещились прогалы, поляны. Там начиналась другая жизнь".
Страницы:
1 2
