Правда, пишет он теперь сравнительно немного, но это было не только результатом тяжелой болезни. Повышалась его художественная требовательность. Последний период творчества Чехова совпал с начавшимся оживлением общественного движения. И в новых произведениях писателя, поднимающих важнейшие социально-философские и идейно-нравственные проблемы эпохи, усиливается вера в человека, в его способность пробудиться к лучшей жизни. Чеховские герои приходят к осознанию невозможности жить по-старому. Вопреки официальному «футляру» они задумываются о совести, добре, правде, о необходимости решительно преодолевать губительное воздействие неблагоприятных жизненных обстоятельств.
В творчестве Чехова последнего периода ведущее место занимает проблема, восходящая к традиции всей русской демократической литературы: интеллигенция и народ. Считая народ основой исторической жизни, писатель обращался к созданию образа интеллигента, исполненного сознания личной ответственности за судьбы народа, нравственного долга перед ним. В 1896 г. Чехов написал две повести: «Дом с мезонином» и «Моя жизнь», сопровождаемые сходными подзаголовками: «Рассказ художника» и «Рассказ провинциала». Они написаны от первого лица и до некоторой степени продолжают ту линию исповедальной прозы, которая была характерна еще для «Скучной истории» (1889). Новые чеховские герои хотят прежде всего понять жизнь и свое место в ней.
Поэтому структура повестей строится на идейных спорах и столкновениях. Даже любовные коллизии, в которых участвуют герои, в конечном счете складываются так, а не иначе, в результате конфликтов мировоззренческого характера. Есть нечто общее в рассказчиках, которым Чехов доверил вести повествование,— в Мисаиле Полозове («Моя жизнь») и художнике, не названном по имени ( «Дом с мезонином»). Оба они глубоко ощущают несправедливость жизни, окруженной ложью, оба понимают бессмысленность «малых дел», оба не имеют положительной программы. И все же эти герои оказываются близкими автору: пусть по сюжету они терпят поражение, но высшая правда на их стороне.
С ними связано понимание красоты и любви. Именно они наиболее четко формулируют острейшие проблемы крестьянской жизни конца XIX в.
, приближаясь к авторскому сознанию. Чеховские герои убеждены, что основное зло заключается в невыносимых условиях жизни народа. Отвергая все еще распространенные народнические иллюзии, Полозов прямо утверждал: «Крепостного права нет, зато растет капитализм». И художник с горечью говорил даже не столько о материальной, сколько о духовной бедности мужиков: «...
им некогда о душе подумать, некогда вспомнить о своем образе и подобии; голод, холод, животный страх, масса труда, точно снеговые обвалы, загородили им все пути к духовной деятельности, именно к тому самому, что отличает человека от животного и составляет единственное, ради чего стоит жить». Обращение Чехова к теме деревни, основанное на тщательном анализе социальных условий жизни и психологии народа, имело чрезвычайно важное литературное и общественное значение.
Долгое время признанными «монополистами» в разработке деревенской темы были беллетристы-народники. Чехов, честно и откровенно раскрывавший испорченность и ненормальность всей современной жизни, не делал исключения и для деревни. Когда Николай Чикильдеев, лакей одной из московских гостиниц, заболел, он решил вместе с женой и дочерью вернуться домой, в деревню: «Родное гнездо представлялось ему светлым, уютным, удобным...» Такова экспозиция рассказа «Мужики» (1897). Но все дальнейшее повествование разрушает эти наивные мечты.
Приезжие, попав в деревню, поражены вечным недоеданием, крайней нищетой, которые сделали мужиков озлобленными, жестокими, грубыми или запуганными, беспомощными, равнодушными друг к другу. Для Чехова дело не в превосходстве городской жизни над деревенской, а в том, что именно в деревне особенно наглядно проявляется вся несправедливость современной жизни. Предельная объективность и сдержанность повествования сочетаются у Чехова с эмоционально-лирической интонацией, передающей авторское восприятие изображаемой действительности. Далеко не все народнические критики, упрекавшие Чехова за «Мужиков», обратили внимание на специфику авторской позиции, которая вовсе не заключается в полном и безоговорочйом осуждении основ крестьянской психологии и деревенского быта.
Писатель нигде не изменяет своему принципу честной и безусловной правды. Ольга, жена Николая, которой не сладко пришлось в деревне, признает: «Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, страдают и плачут, как люди, и в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправдания». В подобного рода высказываниях слышится и авторский голос — так же, как и в лирических пейзажах, по соотношению с которыми суть изображаемых картин становится глубже, многостороннее и объективнее: «Какое прекрасное утро!
И, вероятно, какая была бы прекрасная жизнь на этом свете, если бы не нужда ужасная, безысходная нужда, от которой нигде не спрячешься!»
