Концепции реализма Белинского предстояло пережить много тяжелых испытаний. С 1848 по 1856 год было даже запрещено упоминать его имя в печати. В библиотеках изымались номера «Отечественных записок» и «Современника» с его статьями. Начались глубокие изменения в самом лагере прогрессивных писателей. «Натуральная школа» 40-х годов, включавшая в себя разнообразных писателей - Некрасова и А. Майкова, Достоевского и Дружинина, Герцена и В. Даля, была возможна на основе единого антикрепостнического фронта. Но уже к концу 40-х годов в нем усилились демократические и либеральные тенденции.
Когда Белинский в 1846 году порвал с «либералом» Краевским и перешел в некрасовский «Современник», с ним вместе перешли немногие (Герцен, Огарев, Панаев). Но остались сотрудничать с А. Краевским те же Дружинин, В. Даль, В. Боткин, Т. Грановский, а также К- Кавелин, А. Галахов. Белинский в 1847 году разошелся со старым своим другом Боткиным в оценке ряда произведений «натуральной школы». Отходили от «натуральной школы» Соллогуб, В. Одоевский, рецензенты и обозреватели литературы Кудрявцев, Мельгунов, склонявшиеся к либеральным позициям. Противоречия между демократами и либералами уже в то время выявились в спорах по поводу французской революции XVIII века, «Писем из Ауегше Магщпу» Герцена. С критикой западных порядков выступали Герцен, Огарев, Белинский. Защитниками всего западного в той или иной степени были Боткин, Грановский, Анненков, Дружинин, В. Корш, Галахов, П. Кудрявцев.
В 40-х годах по многим вопросам они не доспорили, а наступившая после 1848 года политическая реакция жестоко преследовала демократию. В этих условиях «друзья-предатели», как называл Белинский людей типа Боткина, начали пересмотр его концепций, нередко под флагом дальнейшего их совершенствования. Они выступали против «тенденциозного» искусства, за «чистую художественность», за «вечное» искусство. На почве «чистого искусства» объединились в своеобразный «триумвират» Боткин, Дружинин и Анненков. Они третировали истинных учеников Белинского, таких, как Чернышевский, и в этом получали поддержку со стороны Тургенева, Григоровича, Гончарова.
Истинный смысл их «эстетической» критики исчерпывающе ясно раскрыл Чернышевский: «Вы по доброте Вашей,- обращался он в письме к Тургеневу, тогда еще сотруднику «Современника»,- слишком снисходительно слушаете всех этих гг. Боткиных с братиею. Они были хороши, пока их держал в ежовых рукавицах Белинский,- умны, пока он набивал им головы своими мыслями. Теперь они выдохлись и, начав «глаголати от похотей чрева своего», оказались тупицами - я Вас попрошу указать мне во всем, что написано Боткиным, Дружининым, Дудышкиным, хотя одну мысль, которая не была бы или банальною пошлостью, или бестолковым плагиатом».
Эти лица не просто выступали за бесцельность и аполитичность искусства. Они оспаривали ту заостренную тенденциозность, которую хотели придать искусству демократы. Их устраивал устаревший уровень тенденциозности, хотя они и с ним едва примирялись при жизни Белинского. Их позиция была типично либеральной, и они позднее были совершенно довольны той куцей «гласностью», которая установилась в результате царской реформы. Горький указывал на объективно реакционный смысл либерализма в условиях подготовки демократической революции в России: «Либералы 1860-х годов и Чернышевский,- писал он в 1911 году,- суть представители двух исторических тенденций, двух исторических сил, которые с тех пор и вплоть до нашего времени определяют исход борьбы за новую Россию».
Созданная Боткиным, Дружининым, Анненковым, отчасти Дудышкиным «эстетическая», «художественная», или «артистическая», критика носила в конечном счете антиреалистический характер, обслуживала сторонников «чистого искусства», тенденциозно прославляла лишенное гражданских мотивов творчество Фета, Щербины, Полонского. На страницах «Библиотеки для чтения» и «Отечественных записок» она оценивала творчество Тургенева, Островского, Л. Толстого с типично либеральных позиций, затушевывая социальную остроту произведений, прямо вступая в полемику с отзывами о них Чернышевского, Добролюбова в «Современнике».
Бороться с «эстетическим триумвиратом» было трудно, так как он получал большую поддержку в широких либеральных литературных кругах предреформенной и послереформенной эпохи, пользовался научной терминологией.
