Комментарии к стихотворению К Урании («У всего есть предел: в том числе у печали…»)

Автоперевод Бродского «То Urania». Как отмечает В. Полухина, посвящено Инней Кеннелл, испанской художнице, знакомой Бродского.

Человек в квадрате — это, с одной стороны, человек в квадратной комнате и человек в окне — тоже, естественно, квадратном. С другой стороны — человек, возведенный в квадрат, умноженный на самого себя, — в данном контексте эту "математическую метафору" можно интерпретировать как описание некой квинтэссенции человека, которой оказывается одиночество. Стоит вспомнить здесь и аристотелевское рассуждение о homo quadrato — «квадратном человеке». Когда Аристотель в «Нико-маховой этике» пишет о счастливом человеке, он замечает: «Всегда или насколько вообще возможно как в поступках, так и в умозрении он будет сообразовываться с добродетелью, а превратности судьбы будет переносить превосходно и пристойно во всех отношениях, во всяком случае как человек истинно добродетельный и "безупречно квадратный"» (цитируя Симонида). См.: Arist. 1100620.

Так дромадер нюхает, морщась, рельсы — эта строка отсылает к известному фрагменту романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок»: «Пассажиры успели запастись книжкой "Восточная магистраль", на обложке которой был изображен верблюд, нюхающий рельсы»

…оттого-то Урания старше Клио — эта мысль встречается у Бродского и в «Письме Горацию»: «Наше ремесло, боюсь, побивает историю и довольно сильно отдает географией. Общее у Евтерпы и Урании то, что обе старше Клио» (СС6, с. 372).

…видишь, она ничего не скрыла — здесь противопоставление Урании и Клио (а речь продолжает идти о противопоставлении — в автопереводе это выражено более явно: you see she hides nothing unlike the latter) развивается за счет подключения традиционных аллегорических изображений муз — Урания держит в руке армиллу («глобус»), на которой все видно, а Клио — свиток, содержание которого скрыто от глаз.

…глядя на глобус, глядишь в затылок — ср. тот же образ, повторенный через пять лет в стихотворении «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…»:

• Остается, затылок от взгляда прикрыв руками,
• бормотать на ходу «умерла, умерла», покуда
• города рвут сырую сетчатку из грубой ткани,
• дребезжа, как сдаваемая посуда.

…вон они, те леса, где полно черники — указательное местоимение, употребленное здесь практически в функции определенного артикля, демонстрирует, что речь идет о конкретных лесах. Можно предположить, например, что местность, описываемая Бродским — Комарово (Келломяки). Однако эта «географичность» смешана у Бродского с «литературностью», поскольку данная строчка представляет собой отсылку к известному стихотворению Мандельштама 1930 года «Не говори никому…»:

Вспомнишь на даче осу, Детский чернильный пенал Или чернику в лесу, Что никогда не сбирал.

К. Ф. Тарановский отмечает, что на фоне биографических обстоятельств Мандельштама и его воспоминаний в «Путешествии в Армению» о том, что в детстве, из ложной гордыни, он никогда не ходил по ягоды, ««никогда» из последней строки как бы распространяется на будущее: «и никогда не будешь сбирать»» (Тарановский 2000: 190). Это никогда, как представляется, ощущается за счет данной отсылки и в стихотворении Бродского.

…либо город, в чьей телефонной книге / ты уже не числишься — очевидная отсылка к «Ленинграду» (1930) О. Мандельштама:

• Петербург! я еще не хочу умирать:
• У тебя телефонов моих номера.
• Петербург! у меня еще есть адреса,
• По которым найду мертвецов голоса.

Однако у Бродского ситуация изменена: я еще не хочу умирать и у меня еще есть адреса — у Мандельштама, но ты уже не числишься — у Бродского. Анализируя стихотворение Мандельштама, Ю. Д. Левин отмечает, что «"есть адреса" выражает реальную возможность встречи, но по этим адресам живут мертвецы, и "еще есть" сразу же превращается в "уже нет"» (Левин Ю. Д. Избранные труды: Поэтика. Семиотика. М., 1998. С. 20). Стоит обратить внимание еще на одно противопоставление: у тебя [т. е. Петербурга] телефонов моих номера, с одной стороны, и в… телефонной книге [Ленинграда] ты уже не числишься— с другой. Таким образом, если Мандельштам описывает ситуацию возвращения в родной город, пусть и изменившийся, то Бродский говорит о невозможности такого возвращения. Ср.: в «Декабре во Флоренции»: «Есть города, в которые нет возврата».

О стихосложении в этом стихотворении см.: Scherr В. Р. «То Urania» // Joseph Brodsky: The Art of a Poem / Ed. L. Loseff and V. Polukhina. Houndmills; London, 1999. P. 92–106.

Подробный анализ см.: АхапкинД. Н. «Оттого-то Урания старше Клио…»: (Взгляд на историю в творчестве Иосифа Бродского) // История и филология: Проблемы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий: Материалы международной конференции (2–5 февраля 2000 г.). Петрозаводск, 2000. С. 303–310; Ахапкин Д. Н. «Вот они, те леса, где полно черники…» («взгляд извне» в произведениях Иосифа Бродского // Образы России в научном, художественном и политическом дискурсах. (История, теория, педагогическая практика). Материалы научной конференции (4–7 сентября 2000 г.). Петрозаводск, 2001. С. 286–293.