Теперь Белинский особенно высоко начинает ценить в литературе именно лирическое начало. « Субъективный» Шиллер стал для него дороже «объективного» Гете. Он пересматривает прежнее отрицательное отношение к «Горю от ума». Теперь Белинский ценит комедию Грибоедова за то, что это «благороднейшее гуманистическое произведение, энергический (и притом еще первый) протест против гнусной расейской действительности... » [11, 576]. Если в конце 30-х годов Белинский утверждал идею бессознательного художественного творчества, считая, что поэт — бесстрастный созерцатель жизни, то в 40-е годы он проповедует иную точку зрения: «Сознательное искусство не может не быть выше бессознательного» [6, 275].
Вот почему произведения Лермонтова были так важны для Белинского. После трагической гибели автора «Героя нашего времени» Гоголь оставался единственным великим русским писателем, в творчестве которого была подвергнута беспощадной критике вся крепостническая действительность. Белинский отчетливо осознает громадное общественно-политическое и литературное значение Гоголя и именно поэтому вступает в активную полемику со славянофильскими друзьями писателя, которые стремились истолковать его произведения в соответствии со своими теориями. Это была борьба за талант автора «Мертвых душ», за разумное и сознательное направление его творчества.
Белинский углубляет и конкретизирует вывод, к которому он пришел еще в 1835 г. , о том, что Гоголь более важен для русского общества, чем Пушкин. Объясняется это тем, что Гоголь «более поэт социальный, следовательно, более в духе времени; он также менее теряет в разнообразии создаваемых им объектов и более дает чувствовать присутствие своего субъективного духа, который должен быть солнцем, освещающим создания поэта нашего времени».
Для Белинского Пушкин стал уже достоянием истории. Но значение Пушкина в историческом плане было столь велико, что без уяснения смысла его художественного наследия невозможно было «прогнозировать дальнейшее развитие русской литературы. Вот почему центральное место в творчестве Белинского 40-х годов занял цикл статей «Сочинения Александра Пушнина» (1843—1846). Значение этого труда заключается не только в том, что здесь впервые воссоздан литературный портрет Пушкина. 11 статей Белинского по существу являются историей всей русской литературы.
В первой своей статье «Литературные мечтания» (1834) Белинский высказывал ошибочную мысль о том, что в России нет литературы. Теперь понимание объективных законов исторического процесса помогло Белинскому прийти к выводу о закономерностях в развитии русской литературы: «Писать о Пушкине — значит писать о целой русской литературе: ибо как прежние писатели русские объясняют Пушкина, так Пушкин объясняет последовавших за ним писателей». Вполне закономерно, что первые три статьи Белинский посвятил не Пушкину, а его предшественникам: Ломоносову, Державину, Фонвизину, Карамзину, Жуковскому, Батюшкову, Крылову. Значение пушкинского этапа в истории русской литературы заключалось, как считал критик, в том, что великий поэт удивительно верен русской жизни, что он выразил в своих произведениях национальное миросозерцание, что источником его поэзии была «живая действительность и всегда плодотворная идея» что жизнь показывается Пушкиным в ее «естественной, живой красоте». В своих статьях Белинский впервые дал представление о поэтической эволюции Пушкина, в частности, установил внутреннюю связь «Кавказского пленника», «Цыган» и «Евгения Онегина».
Вместе с тем цикл статей свидетельствовал Л о внутренних изменениях критического метода самого Белинского. I Его эстетический анализ постепенно насыщается историзмом. Это особенно проявилось в статьях, посвященных «Евгению Онегину». Белинский убедительно раскрыл историческое и общественное значение пушкинского романа, положившего вместе с «Горе от ума» «прочное основание новой русской поэзии, новой русской литературе». Глубоко проанализировав характеры главных героев романа, Белинский пришел к важнейшему выводу, устанавливая зависимость человека от окружающих его обстоятельств, общественной среды и определяя их первоочередную вину за неблагополучие в жизни: «Зло скрывается не в человеке, а в обществе».
Критик утверждал: «Никакие обстоятельства не спасут и не защитят человека от влияния общества, нигде не скрыться, никуда не уйти ему от него». Эти суждения объясняют восприятие Белинским Онегина как «эгоиста поневоле», его мысли об эволюции Татьяны и т. д. В дальнейших работах второй половины 40-х годов Белинский придет к осознанию более сложной, диалектичной связи человека и среды. Не все конкретные соображения Белинского выдержали проверку временем. Так, он недооценил прозу Пушкина и вовсе не принял его сказок, считая их лишь подделкой под народность. Тем не менее общее значение цикла статей о Пушкине исключительно велико.
На широком историко-литературном фоне Белинский раскрыл значение пушкинского творчества для русской литературы и русского общества, заложив тем самым прочные основы для последующего развития пушкиноведения. Он первый сказал о неумирающей ценности пушкинского наследия для будущих поколений, о способности поэзии Пушкина развивать в людях не только эстетическое, но и нравственное чувство. И все же в 40-е годы для Белинского творчество Пушкина было уже преимущественно явлением историческим. Высоко оценивая историко-литературное значение автора «Евгения Онегина», критик полагал, что Пушкин принадлежит к той школе искусства, время расцвета которой уже прошло, ибо поэт в своих произведениях выступает прежде всего как художник, но не как мыслитель .
