Обладающее всенародной известностью, это стихотворение представляет собой крупный шаг в стремительной эволюции пушкинского стиля. Еще В.Г. Белинский писал о «Женихе», «Утопленнике», «Бесах» и «Зимнем вечере» - «пьесах, образующих собою отдельный мир русско-народной поэзии в художественной форме.
Основания многозначности «Зимнего вечера» разнообразны. Стихотворение наследует стилистические традиции классицизма и романтизма, синтезируя их. От классицизма - четкость и ясность образов, допускающих вместе с тем широкую эмоциональную подстановку и расхождение в оценках. От романтизма - многоплановая семантика образов, оживление обертонов словесных значений, «музыкальность». Сверх того - характерная для Пушкина прикрепленность к жизненной конкретности и вещественности, «пластичность». В результате степень лирической обобщенности стихотворения достаточно высока, и оно дает возможность для различных истолкований, несмотря на доступность и обозримость содержания.
Пушкинские композиции на редкость гармоничны, стройны и свободны. «Зимний вечер» здесь не является исключением. Стихотворение безукоризненно построено из четырех хореических восьмистиший:
- Буря мглою небо кроет,
- Вихри снежные крутя;
- То, как зверь, она завоет,
- То заплачет, как дитя,
- То по кровле обветшалой
- Вдруг соломой зашумит,
- То, как путник запоздалый,
- К нам в окошко застучит.
- Наша ветхая лачужка
- И печальна, и темна.
- Что же ты, моя старушка,
- Приумолкла у окна?
- Или бури завываньем
- Ты, мой друг, утомлена,
- Или дремлешь под жужжаньем
- Своего веретена?
- Выпьем, добрая подружка
- Бедной юности моей,
- Выпьем с горя; где же кружка?
- Сердцу будет веселей.
- Спой мне песню, как синица
- Тихо за морем жила;
- Спой мне песню, как девица
- За водой поутру шла.
- Буря мглою небо кроет,
- Вихри снежные крутя;
- То, как зверь, она завоет,
- То заплачет, как дитя
- Выпьем, добрая подружка
- Бедной юности моей,
- Выпьем с горя; где же кружка?
- Сердцу будет веселей.
- (II, 387)
Тематически оно делится на три части, что довольно типично для лирических произведений. Строфическая композиция полностью поддерживает тематическую: первая строфа - буря, вторая и третья - лачужка, четвертая - буря и лачужка. Видна строгая логика тематического развертывания. Мотивы сначала последовательно развиваются в трех строфах, а затем сталкиваются в четвертой, концентрируя тему повторами и замыкая композиционный свод.
Развитие мотивов внутри строф происходит путем их постепенной детализации. Особенно показательна первая строфа. Основной образ бури раскладывается на дополнительные. Это обычный для Пушкина прием, который может быть «прямым», как здесь, или «обратным», когда отдельные подробности затем объединяются в нечто общее. Можно заметить у Пушкина характерное комбинирование «расчленений» и «собираний» на разных уровнях: внутри строф происходит «расчленение», а сами строфы «собираются». В «Зимнем вечере» развертывание темы как раз таково.
Однако описанное композиционное членение не является единственным и абсолютным. Приближение к композиционным частностям обнаруживает иные связи, благодаря которым границы частей могут быть изменены. «Буря» лишь на первый взгляд отделена от «лачужки».
На самом деле оба мотива взаимно проникают друг в друга. Мотив лачужки присутствует и в первой строфе, мотив бури захватывает вторую, и обе строфы объединяются вместе настроением печали и мрака. Соответственно тяготеют друг к другу третья и четвертая строфы. Они опоясаны повтором полустрофы «Выпьем, добрая подружка», и мотив бури с его настроением слегка заглушается в этом кольце. Можно думать, что во второй половине стихотворения мрачная тональность сменяется более оживленной. В этом случае «Зимний вечер» композиционно делится на две равные части, внутри которых объединены строфы, отграниченные друг от друга.
Наконец, возможен третий способ композиционного членения, где компонентами являются лирическое описание бури и лачужки и диалог в монологической форме - обращение к няне. Здесь членение уже на четыре части, оно не совпадает со строфическим, и компоненты дважды чередуются, сначала неравномерно, а затем уравниваясь. Диалог преобладает, голос человека соперничает с воем бури.
Композиционная множественность «Зимнего вечера», в которой совмещаются указанные варианты членения (далеко, впрочем, не исчерпанные), организует широкие смысловые потенции стихотворения. Становятся понятными истоки интерпретации Вс. Рождественского: это варианты II и III, где тоске, мраку и вою бури словно противостоят человеческое упорство, готовность выстоять, стряхнув с себя оцепенение и чувство затерянности. Однако можно понять и основы интерпретации С.М. Бонди. Атмосфера предельной безысходности более зависит от варианта 1 (основного), но только в том случае, если осложненной анафоре «Выпьем» - «Выпьем с горя», несущей яркую композиционную функцию, заведомо придать безрадостный, безнадежный смысл, если не принимать всерьез, что все-таки «Сердцу будет веселей». В то же время нельзя упустить из виду, что интерпретацию С.М. Бонди в высшей степени поддерживает композиционная роль эпитетов «ветхая» и «бедная»: «ветхая лачужка» и дважды «бедная юность». Мотив материальной и духовной обездоленности поэта настойчиво звучит в «Зимнем вечере».
Смысловые доминанты стихотворения существенно уточняются при обращении к его пространственной организации. Мотивы бури и лачужки можно рассматривать на отвлеченном уровне, вне их предметного наполнения. Тогда для анализа откроется единый и одновременно дифференцированный образ пространства, лежащий в основании композиции и всеобразности «Зимнего вечера».
Пространство существует в двух ипостасях: холодное, огромное, воющее - оно воспринимается на слух, - и крохотное, закрытое, едва отграниченное от того, страшного и наседающего. Основа содержательности стихотворения в этом аспекте - вечная борьба человека с пространством, за пространство. Человек мучим жаждой неосвоенного пространства (Пушкин прекрасно показал это в концовке «Осени»), но порой он вынужден защищаться от пространства враждебного или взбунтовавшегося. В «Зимнем вечере» тесное, замкнутое пространство спасает лирических персонажей от обширного, разомкнутого. Схематически образ пространства можно представить в виде плоскости или объема с неопределенно большими очертаниями (пространство - ящик без стенок) и точкой в центре. В центре потому, что эта точка - точка зрения: пространство ощущается изнутри. Подобная схема пространства - отношение замкнутости и разомкнутости - весьма часто встречается в лирике Пушкина, нагружаясь самой широкой семантикой (7)*. Семантическая свобода - общее свойство структурных факторов, например, отношения ритма и синтаксиса в стихе.
Точка зрения изнутри естественно мотивируется в «Зимнем вечере» противостоянием героя всему, что угрожает, томит, готово ворваться в комнату, в сознание. Буря несет голоса стихий угрожающих, жалующихся, пугающих, просящих, и все они, без исключения, опасны, ибо исходят из враждебного и неведомого мира. Разомкнутое пространство активно и агрессивно (векторно). Ему надо сопротивляться.
Лачужка и лирический герой пока выдерживают натиск бури и тоски. Герой не один, и ему можно помочь. Духовной поддержкой будут песни, которые он просит спеть. Вместе с их названиями и характеристикой, как выдвинутое из ящика, появляется новое пространство. В этих старинных народных песнях оно доброе и веселое. В одном случае, сказочно-обширное, далекое («за морем»), в другом - это дорога, утро и молодость (за девицей «по улице мостовой, по широкой столбовой» идет молодой парень). Благотворное пространство - пусть в воображении и ненадолго - подменяет собой темное, жуткое и ревущее, противостоит ему в сознании героя. Здесь, впрочем, следует заметить, что в художественном мире любое пространство - изображаемое или воображаемое - одинаково «реально». Формы песенного пространства уравновешивают ночное: море - плоскостное, улица - векторное.
Песенное пространство в поэтическом космосе «Зимнего вечера» помогает интерпретациям, исключающим полную безысходность содержания. Не случайно А.Л. Слонимский, подобно Вс. Рождественскому, видит в стихотворении «выход из тоски». «Песни, кружка, - продолжает исследователь, - создают ощущение какого-то домашнего уюта, в противоположность бушующей за окошком буре, подводят к некоторому просветлению в концовке: «сердцу будет веселей». В «печальной и темной лачужке» точно становится светлее».
Страницы:
1 2
