Родился в слободе Кантемировке в Воронежской области в многодетной семье управляющего торговой фирмы. Рано потерял мать. Во время революционных волнений семья переехала в Полтавскую область, откуда родом был отец. Евгений преподавал там украинский язык и литературу, организовал театральный кружок. Учился в Ветеринарно-зоотехническом институте, потом - в Киевском музыкально-драматическом институте им. М. Лысенко. Был репрессирован, умер на Соловках. Поэт, прозаик, драматург. Поэзия Плужника отмечается лиричностью и философской направленностью, поиском гармонии в затронутом бушующими революционными событиями мире (сборники «Дни», «Ранняя осень», «Равновесие»). Написал несколько пьес, роман «Недуг».
Его литературный путь начался поздно: писать Плужник начал на 25-м году жизни, печатался - на 27-м. И с каждым своим стихотворением, с каждой книжкой он поднимался все выше и выше над большинством своих современников. Критика не без оснований назвала поэта «талантливейшим мастером импрессионистической поэзии XX века». Каждый из трех сборников его произведений («Дни», «Ранняя осень», «Равновесие») доказывают, что поэтический лаконизм Плужника рождается из стремления отыскать ядро, суть вещи, дойти до существенного, показать голую правду, отвергнув фальшь. Целый «мир единственный» отбивался в этой правде: и обреченность глухой украинской провинции («грусть мировая в масштабе уездном»), и утоптанная собственной безысходностью тысячелетняя смертная казнь украинского крестьянства - «темного, босого», и трагедия молодого украинского возрождения.
Он всегда ощущал себя частью этой национальной трагедии, поэтому так часто его стихи наполнены скептицизмом, унынием, усталостью и скукой. В основе такой поэзии лежит та огромная «боль», «мучение праздника» сковородинского и шевченковского «духовного человека», в которых освобождается, самоутверждается человек и нация, проторяя свой собственный путь жизни.
Поэтому веришь Плужнику, когда у него прорывается скромное признание своей готовности поделить судьбу измученного человека своей нации: «Я такой смерти не боюсь!» Это - позиция человека сильного, душевного, который среди какофонии тоталитарных пор нашел в себе душевное равновесие, уверенность в своей правде, красоту «мира единого» среди общего распада. Объединение достойной гражданской позиции с красотой поэтического слова, с этой горящей полнотой «жаркого, тяжелого и полного цветка», - вот что поражает и восхищает меня в стихах Евгения Плужника. Остается только испытывать удивление, как могло произойти такое чудо объединения у поэта, которого мучила болезнь и которого ждала смерть от руки варвара, чудо, зарожденное в смертельной атмосфере тотального голода и террора.
Этот «террор» поэт гениально заклеймил в своих стихотворениях, после чего он попадает в очередную пачку предназначенных к расстрелу. Со временем наказание было заменено на самый длинный в то время срок каторги - 10 лет. Последняя стадия туберкулеза не оставила никакой надежды на отбытие этого заключения на Соловках - на остров его привезли умирать. 2 февраля 1936 года Евгения Плужника не стало...
- Суди меня судом своим суровым,
- Современник! - Потомки беспристрастные
- Простят мне и ошибки, и нерешительность,
- И позднюю печаль, и радость преждевременную,
- им будет проговаривать моя спокойная искренность.
Имя Евгения Плужника далеко не всем известно, и потому, что поэт работал сравнительно недолго, каких-то 12 лет, выдав всего две книги стихотворений - «Дни» (1926) и «Ранняя осень» (1927), - и потому, что при определенных условиях его имя почти 20 лет не упоминалось. И лишь когда в 1996 году вышел в печать его сборник «Выбранные стихотворения», современники смогли достойно оценить Евгения Плужника.
Поэзия поэта - явление чрезвычайно сложное, так как есть в ней и вера, и сомнения, и печаль. Это лирика того интеллигента, который не без сомнений и нерешительности принимал новый порядок, новую социалистическую идеологию, новые формы и порядки жизни. Творческий путь начинал Плужник в самом разгаре упадка в общественной и литературной жизни, и вдобавок наследственная болезнь (туберкулез) не настраивала на оптимистичный лад - и получился поэт таким, какой он есть. Вместе с тем Плужник - поэт сильный, оригинальный, мыслящий, никому не подражал и ни у кого не брал взаймы ни слова, ни вдохновение.
В 1923 году в киевской газете «Большевик» и журнале «Глобус» появляются первые стихи, подписанные псевдонимом - Кантемирянин. Это были стихи об Октябре, о горняках Рура, о дружбе рабочих и крестьян. А через два года появилась книжка «Дни», о которой много говорилось и писалось в печати. Сборник «Дни» начинался выразительным эпиграфом из Тычины: «...Как страшно! Человеческое сердце окончательно обнищало», а также стихом, который был своеобразным творческим кредо поэта, где звенели вера и надежда: будущее будет преисполнено трудом, любовью, верой:
- Я знаю:
- Перекуют на рала мечи.
- И будет плодородная земля -
- Не эта.
- И будут одни ключи
- Открывать все сердца.
И при всем этом в коротких миниатюрах сборника «Дни» есть немало печальных, трагических образов и картин, преисполненных надрыва и боли - как крестьянские сыновья гибли в революцию; и вдобавок здесь нет уточнения - кто и за кого... В них отразилось и общественное расположение духа, связанное с разногласиями нэпа, и собственные расположения духа больного поэта, который без особого увлечения наблюдает за настоящим и ждет будущее. В таком духе и написана поэма «Галилей», которую по расположению духа можно сравнить с поэмой М. Рыльского «Сквозь бурю и снег». Характерно, что в стихах и в поэме сквозь трагизм и печальные картины пробивается вера в будущее.
Особое место в творческом наследии Евгения Плужника занимает поэма «Канев» - насквозь философичная, пронизанная думой о будущем. Автор рисует реальные картины настоящего и выдуманного будущего в оптимистичном духе. По философским горизонтам, объемностью взгляда на людей и мир поэма далеко превышает средний уровень тогдашней поэзии. Может, именно поэтому она осталась почти незамеченной. В ней описывается судьба села, вообще родной страны сразу же после революции и бросается взгляд в будущее. Заявляя, что жизнь меняет формы, что идет борьба за новое со старым, он не забыл сказать и о реальных изменениях:
- А уже и Днепр не тот...
- Уже и пороги
- Вот-вот оденут в сталь и гранит...
Следующая книга «Ранняя осень» отличается от «Дней» своей тональностью, в ней меньше трагизма и мотивов жертвенности. Большей частью это коротенькие стихотворение-размышление, цель которых - найти позицию и определенный покой в жизни. Часто это была позиция отшельника и нелюдима, человека больного, который имеет много времени на соображения и мало практически действует. Конечно, наш современник не будет разделять этой позиции. Но в «Ранней осени» мы находим искры настоящей поэзии, которые могут удовлетворить тончайших ценителей. Плужник никогда не был врагом нового порядка, его интеллигентские опасения нивелирования индивидуальности были безосновательными. В лучших стихах он понимает это:
- Пусть кому-то судился длиннее
- Путь к последней границе,
- Свой коротенький пройдя,
- Не буду роптать, - я жил!
Время звало к действию, и Плужник учитывая свою якобы малоподвижность, действовал и делал очень много. После «Ранней осени» он меньше обращался к стихам, но написал роман «Недуг» и три пьесы. В первой из них - «Профессор Сухораб» (1928) речь идет о переходе на сторону советской власти лучших представителей старой интеллигенции и их борьбу против мещанского окружения. Плужник оказался одним из наиболее активных противников мещанства, в частности киевского. Изобличению этого мещанского окружения посвящена следующая пьеса - «Во дворе на предместье» (1929). Эту же тему, собственно, острый конфликт двух противоположных идеологий в одной семье, раскрывает и третья пьеса с условным названием «Заговор в Киеве», которая, к сожалению, не сохранилась. Не увидела мир и третья книга стихотворений Е. Плужника «Равновесие» (1933). Рукопись ее сохранилась, и теперь основные стихи из нее напечатаны в «Выбранных стихотворениях».
Так, Е. Плужник - сын своего времени. Он, вопреки всем препятствиям, шел к постижению мудрости. Жаль, что преждевременная смерть остановила его «на повороте к цели».
