Роман Г. Белля «Бильярд в половине десятого» полемизирует с традицией семейной хроники. В центре внимания судьба одной семьи, органично вписанная в историю государства. Основатель семьи, архитектор Генрих Фемель, мечтал создать патриархальный клан.
Я буду любить ее, и она родит мне детей – пятерых, шестерых, семерых; они вырастут и подарят мне внуков – пятью семь, шестью семь, семью семь; я уже видел себя окруженным толпой внуков, видел себя восьмидесятилетним патриархом, восседающим во главе рода, который я собирался основать.
Однако его надеждам не суждено сбыться: любимая жена сходит с ума, из четверых детей до старости Генриха доживает один, и отношения отца с единственным сыном сложно назвать теплыми, а вместо пятью семь, шестью семь, семью семь всего лишь два внука, хотя и горячо любимых. Автор показывает семью именно такой, потому что в данных исторических условиях старые законы уже не работают, в мире, где одно движение руки может стоить человеку жизни, уже не может идти речь о традиционном патриархальном клане.
Претерпевает изменения и столь значимый для семейной хроники образ дома. Дом Фемелей – не уютное родовое гнездо. В нем каждая ступенька напоминает о тяжелых событиях, изменивших семью.
Отто… он слышал его четкие шаги, когда тот проходил по коридору и спускался на улицу; «враг, враг» – башмаки Отто выстукивали это слово на каменных плитах лестницы, хотя много лет назад они выстукивали совсем другое слово: «брат, брат».
Интересна временная структура романа: здесь параллельно сосуществуют несколько временных пластов, по подсчетам исследователей, их число доходит до десяти. Центральный пласт – настоящее, 6 сентября 1958 года, день 80-летия старшего Фемеля. Прочие пласты – ключевые моменты прошлого, которые вспоминают герои романа. Это и конкретные точки (например, день, когда Роберт забил лучший мяч, день, когда старший Фемель сдает проект аббатства), и периоды разной продолжительности (время войны). Кроме того, присутствует план вечности, бесконечной и неподвижной, он активизируется в те моменты, когда Роберт играет в бильярд: время переставало быть величиной, по которой можно было о чем-то судить, прямоугольная зеленая промокашка сукна, казалось, всасывала его.
Получается, что и война, и форма равно являются «проектом разума-власти». «Законы романной формы, которыми Воннегут владеет (по собственному признанию) с блеском, безусловно, подразумевают определенную логику, последовательность изложения событий, подчиняющуюся схеме «завязка — кульминация — развязка». Эта модель репрессивна, поскольку предполагает неравноправие событий, признание одного из них смыслопорождающим, главным, других — второстепенными, подчиненными главному, подготовившими его или явившимися его следствием». Таким образом, «систематизируя абсурдный мир, искусство становится аналогом войны и самим принципом формы пропагандирует ее».
