Обращаемся к финальной сцене. Как истолковать ее? Оставляет ли автор надежду на возрождение Зилова? «Плачет он или смеется, понять невозможно, но его тело долго содрогается так, как это бывает при сильном смехе или плаче Он поднимается, и мы видим его спокойное лицо. Плакал он или смеялся — по его лицу мы так и не поймем». Трижды повторяет автор это «плачет или смеется»: от истолкования этих слов зависит судьба героя, какой мы ее представляем, уже за рамками пьесы. У наших учащихся оно разное. И не будем настаивать на верности только одного.
Наше прочтение — еще одно в многочисленном ряду истолкований неоднозначного финала пьесы Вампилова. Здесь, в этом толковании, наша индивидуальность проявляется особенно ярко. Познакомим ребят с переосмыслением финала О. Ефремовым, поскольку и в нем отразилась личность истолкователя, его нравственные представления: «У Вампилова Зилов последней своей репликой — соглашением идти с официантом Димой на утиную охоту — уничтожается окончательно. Полным спокойствием после отчаянного душевного вопля, после попытки самоубийства, жутким спокойствием и готовностью убивать он приравнен к Диме, к хладнокровному убийце с маской добродетели на лице. Я прекрасно сознавал остроту и силу такого «опережающего» финала.
И все же опустил финальную точку, чтобы возникло многоточие открытого трагического конца. Мое актерское, человеческое чувство не могло смириться с полным превращением героя. Такой человек, как Зилов, может захлебнуться тоской, может потерять веру в людей, в целесообразность жизни, но он не может стать Димой, охотником, убийцей. Это все же люди разных социальных пород. Тут другая кровь. Мне хотелось открытым финалом вызвать в зрителе трагическое напряжение, если хотите, Нравственное содрогание»11 — Согласны мы или нет с такой трактовкой? Дает ли автор право на нее?
Обратили внимание на первую авторскую ремарку: «Городская квартира в типовом доме Мебель обыкновенная В окно видны последний этаж и крыша типового дома»? Какой знак подал нам здесь автор, повторяя одну и ту же деталь? О чем он нам этим сказал? Конечно же, и о типичности этой обстановки, и о типичности семьи и того, что здесь произойдет, и тех, кто в этом участвует. Но главное — о типичности, обыкновенности вот такой нашей жизни: когда вроде бы интеллигенты на поверку оказываются вовсе не интеллигентными, когда потеряны нравственные ориентиры в жизни и смысл ее, когда скучно и не для чего жить. И если то, что мы видим на сцене, — срез нашей жизни, слепок с нее, с такой, какой виделась она Вампилову, то не делается ли нам страшно?
За себя, за происходящее с нами? Не делается ли страшно за то, что в каждом из нас, если честно взглянуть на себя, есть хоть немного от Зилова? Не сказал ли нам автор о том, что все мы, без исключения, участвуем в создании морального климата жизни, а значит, и с каждого спрос?
Разве не отразилось в нас то, о чем Вампилов выразился с определенностью: «Среда — это мы сами. Мы, вместе взятые. А если так, то разве не среда каждый из нас в отдельности? Да, выходит, среда — это то, как каждый из нас работает, ест, пьет, что каждый из нас любит и чего не любит, во что верит и чему не верит, и значит, каждый может спросить самого себя со всей строгостью: что в моей жизни, в моих мыслях, в моих поступках есть такого, что дурно отражается на других людях? » Что вы думаете об этом? Углубляя этот принципиальный для каждого из нас вопрос, предложим ребятам подумать, почему эпиграфом к своим размышлениям об «Утиной охоте» один из критиков12 взял строки из «Братьев Карамазовых» Ф.
М. Достоевского: «Христос. Не хлебом единым жив человек.
Великий инквизитор. В этом ты был прав.
Ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. Без твердого представления себя, для чего ему жить, человек не согласится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его были хлебы». Мы возвращаемся «на круги своя»: без веры и любви, без духовного начала, которые определяют мысли и поступки, без осознания, для чего живет и как живет, человек мельчает, «истончает» себя, теряет ту человеческую суть, без которой он мертв при жизни, приговаривает себя к духовной смерти. Повторим фразу Вампилова, запомнившуюся его друзьям: «Писать надо о том, от чего не спится по ночам» Рекомендуемая литература Вампилов А. Я с вами, люди!
— М., 1988. Гушанская Е. Александр Вампилов. — Л., 1990.
Сушков Б. Александр Вампилов. — М., 1989.
Вампилов А. Я с вами, люди! — М., 1988. — С. 426.
Вампилов А. Я с вами, люди! — М., 1988. — С. 413. См.
: Гушанская Е. Александр Вампилов. — Л., 1990. — С. 26. Вампилов А. Дом окнами в поле. — Иркутск, 1982. — С. 438—440. Вампилов А. Я с вами, люди! — М., 1988. — С. 347—348. Вампилов А. Дом окнами в поле. — С. 624—625. Там же. — С. 602—603. Вампилов А. Дом окнами в поле. — С. 589—590. Гушанская Е. Александр Вампилов. — Л., 1990. — С. 228. 0 Сушков Б. Александр Вампилов. — М. , 1989. — С. 112, 115. 1 Вампилов А. Дом окнами в поле. — С. 626. 2 Сушков Б. Александр Вампилов. — С. 84.
