Повесть В. Маканина «Лаз» (1991) рассматривается в современном литературоведении как философский код времени, «как не отдельная вещица... а заключительная глава огромного пунктирного эпического романа-хроники, объявшего необъятное быстрое течение русского полувека от дней войны до дней свободы». В произведении показан как бы заключительный этап русской истории, когда человек находится даже не у последней черты, а за чертой. Он уже давно должен бы умереть, потому что исчезает пища, отключаются телефоны, транспорт практически не работает. Улицы города темны и страшны, пустынны и мертвы. Да и сам человек уже не знает, на каком он свете – в реальном или потустороннем. Вокруг него умирают близкие люди, и сам он живет в постоянном предчувствии близкой беды.
В повести показаны два параллельных мира, где развивается действие. Этот прием впервые был использован А. Платоновым в повести «Котлован», где герой путешествовал между Оргдвором и Котлованом – двумя параллельными мирами – в поисках смысла «общего и отдельного существования». Главный герой повести В. Маканина Ключарев также блуждает между наземным и подземным пространством («низ» и «верх»), между ними существует единственная связь – лаз, который постоянно сужается и который пытается сохранить и углубить герой. Фантастика в организации пространства помогает автору высветить в зеркальном отражении экзистенциальные проблемы личности, которая оказалась на краю смерти.
На поверхности земли царят вечные сумерки. Время в «верхнем» мире движется медленно, собственно, течение времени фиксируется деталями, которые свидетельствуют об остановке жизни: телефон «еще» работает или «уже» не работает; автобус «еще» ходит, но завтра «уже» не будет ходить; в автомобилях нет бензина; в доме кончились свечи, чай; перестали давать горячую воду.
В наземном мире активность проявляют только воры и насильники. Человек же не в силах противостоять наступлению темноты, а главное – натиску стихийной толпы, которая содержит постоянную угрозу для личности.
В подземном мире, наоборот, царит свет, тут можно найти продукты и необходимые вещи. Но Ключарев находит здесь и духовное общение, воздух свободы для уставшей от постоянного страха души. «Внизу» звучат «высокие слова» о философии, о будущем, об общности. Именно Слово в своем высоком смысле нужнее всего главному герою повести, который является посредником между миром Слова и миром, из которого эти слова ушли. В образе Ключарева воплощается авторская концепция, согласно которой на человека, ценящего Слово, возлагается особая ответственность в мире.
Сообщение между мирами – узкий лаз, своеобразное «древо жизни», по которому герой доставляет на поверхность необходимые предметы. Образ лаза, туннеля – один из сквозных хронотопических образов в зрелой прозе В. Маканина (Пекалов роет туннель под рекой Урал, в туннеле андеграунда провел свою жизнь писатель и бомж Петрович). Противопоставление «верх – низ» нередко трактуется критиками как метрополия и эмиграция, внутренний и внешний мир интеллигенции. По нашему мнению, в повести-антиутопии образ лаза приобретает широкое обобщающее значение. Через лаз Ключарев ищет выход из тупика, из темноты, из хаоса к спасению.
Таким образом, проблема выживания в повести В. Маканина ставится в прямую зависимость от того, останется ли человек человеком, сохранит ли он в себе человечность. Эта проблема характерна для русских повестей-антиутопий прошлых лет. Так, в повести А. Платонова главный герой Вощев, не найдя смысла в мире, сохраняет в себе чувство сострадания к девочке Насте и ко всем «прочим» людям, гибнущим на строительстве котлована. В повести «Собачье сердце», где показаны нравственные деформации в обществе, в образе профессора Преображенского воплощена вера писателя в победу человеческого начала над социальным абсурдом и нивелированием личности. А в повести Ю. Даниэля «Говорит Москва» главный герой Карцев, несмотря на провозглашение Дня открытых убийств, не может никого убить, а значит, в нем еще остаются черты человечности.
Борьба в человеке за человеческое в нем самом – центральный конфликт повести-антиутопии В. Маканина. Спасение к человеку, по мнению автора, может прийти только от него самого, если он останется собой. Не другой мир, не материальные ценности, а прежде всего духовные ценности спасут человека, утверждает писатель.
Повесть пропитана мифологическими аллюзиями. В «Лазе» есть Дионис – отстающий в развитии сын Ключарева Денис, который наделен некоторыми атрибутами бога жизненных сил природы. Дионисийские мотивы проявляются и в описании прохождения героя через лаз: «земля как женщина, как молодая, может быть женщина, а он как мужчина». Союз земли и человека, по мнению автора, способен возродить жизнь, преодолеть смерть за счет скрытых плодоносных сил. Свет и тьма, «верх» и «низ» ассоциируются с борьбой божественного и дьявольского начал, однако, в перевернутом мире ценностей перевернутыми оказываются и эти мифологические категории: на земле, где должен бы быть свет, царит мрак, а под землей, наоборот, светло; из утопического «низа» как ответ на крик о помощи Ключарев получает лишь палки для слепых, а на земле перед ним является воплощение образа Христа – «добрый человек в сумерках».
Символическое значение в произведении имеют, кроме лаза, и другие виды хронотопа, в частности пещера, которую роет себе человек для спасения (а соответственно, формируется особое «пещерное мышление», где важно только удовлетворение жизненных потребностей); бункер, где человек прячется от внешнего мира; заброшенная и всеми забытая церковь, где хоронят Павлова; квартиры без света и тепла, которые наглухо закрываются; дома «с пустыми глазницами»; пустые детские площадки и др. Последняя связь между героями – это остановка автобуса № 28. Хотя автобус уже почти не ходит, но герои договариваются встречаться на этой остановке, чтобы не оборвалась последняя нить общения между ними.
Композиция повести обусловлена не только пространственными параметрами (движение Ключарева вверх и вниз), но и психологическими коллизиями (движение мыслей и чувств героя между болевыми точками его экзистенции). «Лаз» состоит из отдельных фрагментов, повествующих о путешествиях главного персонажа. Странствование – традиционный мотив русской антиутопии (Е. Замятин, А. Платонов, В. Аксенов и др.). Но в повести В. Маканина герой отправляется в путь не за истиной, а в поисках выживания. Собственно, он даже и не странствует, потому что пространство предельно сужено, а блуждает, кружит по пустынным улицам, роет лаз и ищет выход для себя и своих близких. Как отмечает А. Мережинская, общей интенцией постмодернизма является поиск: «Кружение, лабиринт отражают кризисность ситуации, переосмысление прежних ориентиров. Но зачастую авторами предлагается и выход, что особенно ярко проявилось в «позднем» постмодернизме и особенно в его русской версии».
Каждый фрагмент повести начинается с выделения предметов или явлений, которые стают для героя знаковыми. Это не просто характерные приметы мира, где он живет, а определенные концепты, свидетельствующие об исчерпанности бытия и вместе с тем воплощающие веру писателя в человечность: «нерешительная кошка у дверей», «лопата», «стопка водки», «дыра стала уже», «мысль, в которую он не слишком-то верит», «у себя дома», «по пустынной улице – к автобусу № 28», «дверь инженера Павлова», «покупки», «добрый человек в сумерках» и др. Между этими болевыми точками кружит главный герой, не находя пока еще желаемого выхода и спасения. Таким образом, в повести В. Маканина поднимаются важные философские проблемы – свобода и насилие, личность и толпа, жизнь и смерть, духовная состоятельность человека, которые в условиях кризисной современности звучат особенно актуально.
