x x
menu

Россия Александра Блока

1. «Россия здесь, — писал Блок в 1918 г. в предисловии к книге статей «Россия и интеллигенция», — не государство, не национальное целое, не отечество, а некое соединение, постоянно меняющее свой внешний образ, текучее... и, однако, не изменяющееся в чем-то самом основном. Наиболее близко определяют это понятие слова: «народ», «народная душа», «стихия», но каждое из них отдельно все-таки не исчерпывает всего музыкального смысла слова Россия». 2. Первое стихотворение, которое юный Блок счел достойным публикации,— «Гамаюн, птица вещая» (1899) уже было «о России», и содержало не столько описание картины В.

М. Васнецова с элементами стилизации славянского фольклора, воспоминаниями о татарском иге, об опричнине, Смутном времени, сколько темное еще и для самого автора пророчество о «судьбе России», а отчасти — и о судьбе блоковской Музы: На гладях бесконечных вод, Закатом в пурпур облечённых, Она вещает и поет, Не в силах крыл поднять смятенных...

«Россия» ранней лирики г— идеальная, полусказочная, более всего связанная с «детским» Пушкиным и Аксаковым, с «золотыми да красными» заставками, с легендой о Глубинной-Голубиной книге, с теремом Царевны, еще напоминающим декорации к операм Римского-Корсакова. Истинный образ «блоковской России» начинает формироваться в творчестве 1905 — 1906 гг.

3. В статье «Поэзия заговоров и заклинаний» (1906) отразилось первое потрясение от знакомства Блока с трудами и публикациями филологов и этнографов второй половины XIX в. (А. Н. Афанасьева, И. П. Сахарова, Ф, И.

Буслаева, А. А. Потебни, А.

Н. Веселовского, Л. Н. Майкова и многих других). «Заговоры, а с ними вся область народной магии и обрядности, оказались тою рудой, где блещет золото неподдельной поэзии; тем золотом, которое обеспечивает и книжную «бумажную» поэзию — вплоть до наших дней», — пишет Блок.

Тогда же начинает формироваться в его творчестве образ «зачарованного кольца народной души, которая... так и осталась первобытной». Но нельзя забывать: эти впечатления накладываются не только на мощную традицию «лирического почвенничества», которой отдала дань вся русская классическая литература XIX в. (за исключением, вероятно, Пушкина и Чехова). Эти впечатления не только «совпадают по времени» с острым интересом литературных единомышленников Блока к этой же теме (только что вышел в свет роман Д.

С. Мережковского «Петр и Алексей» (1905), в среде писателей-модернистов растет интерес к русским раскольникам и сектантам; Андрей Белый работает над книгой стихов «Пепел» — Блок с восторгом будет цитировать стихотворения из этой книги, посвященной Некрасову, в своей лирической прозе; А. М. Ремизов работает над сказками будущей книги «Посолонь» (1907)... Все эти впечатления и размышления Блока совпадают по времени с первой русской революцией.

4. В статье «Безвременье» (1906) намечен путь лирического героя: от золотого века усадебной культуры, из дома, в котором «радость остыла, потухли очаги... Двери открыты на вьюжную площадь» — через Город, окровавленный флагами, кровью на мостовых, румянами ночного разгула — герой бежит в пространства России. Там, вокруг разрушающихся усадеб, «разрастаются торговые села, зеленеют вывески казенной винной лавки, растут серо-красные постоялые дворы. Все это, наскоро возведенное, утлое, деревянное, больше не заграждает даль.

И сини дали, и низки тучи, и круты овраги, и сведены леса, застилавшие равнины, — и уже нечему умирать и нечему воскресать». Этот сюжет повторяется в пьесе «Песня Судьбы» (1907 — 1908) — Блок долго любил ее более других своих произведений, считал программной. Герой пьесы видит нравственный долг в том, чтоб уйти из «белого дома», из сада, от тихой любви жены и матери — в Город, одержимый наваждением «промышленной выставки» и культом «шансанетной певицы» Фаины. Но Фаина — девушка из раскольничьего села, с алой «некрасовской» лентой в черных волосах — становится для героя символом «мятежной», «стихийной» России. Герман, герой пьесы, помнит себя воином Мамаева побоища и предчувствует «новое поле Куликово», новые, грядущие битвы за «судьбу России». Он должен освободить Фаину, он блуждает в тумане, мужик, поющий в сумерках «Коробейников», выводит его на дорогу...

Статья Блока «Народ и интеллигенция» (1908) становится лирическим пророчеством, предвестием великих социальных потрясений. Блок констатирует существование черты между «интеллигенцией» и «народом», отмечает, что «на тонкой согласительной черте между народом и интеллигенцией вырастают подчас большие люди и большие дела». (В качестве примера назван М. Горький.

) И все-таки главным пророчеством, важнейшим ощущением поэта, кажется: «Бросаясь к народу, мы бросаемся прямо под ноги бешеной тройке, на верную гибель». Творческим манифестом блоковской «темы о России» становится письмо К.

С. Станиславскому от 9 декабря 1908 г. Но как преображаются мысли Блока в его лирике? Тема странничества, тема знобкого, зябкого, бесконечного российского пространства — с промельком красной ленты, рябиновой кисти, дальнего огня, «зарева горящих сел» — возникает в лирике «второго тома», в стихотворениях «Осенняя воля» (1905), «Русь» (1906), «Осенняя любовь» (1907), «Гармоника, гармоника...» (1907), «Работай, работай, работай... » (1907). Абрис «блоковской России» уже намечен здесь, но в этой «Руси» жив легкий привкус стилизации: Где ведуны с ворожеями Чаруют злаки на полях, И ведьмы тешатся с чертями В дорожных снеговых столбах.

Но лишен привкуса стилизации этапный для Блока, переломный для «темы России» в его творчестве цикл «На поле Куликовом» (1908). В нем присутствуют темы и мотивы «Слова о полку Игореве», «Сказания о Мамаевом побоище», «Задонщины» (а также отзвуки Пушкина, Тютчева, Достоевского, Соловьева), но это именно знак «музыкальной вечности», «музыкальной целостности» России «постоянно меняющей свой внешний образ.

,, текучей и, однако, не изменяющейся в чем-то самом основном». И лирический герой здесь — не странник, завороженный Россией, готовый жертвенно и самозабвенно пропасть «в далях необъятных», но страж ее, хранитель, пророк «высоких и мятежных дней».

Позже Андрей Белый скажет: именно после цикла «На поле Куликовом» Блок становится поэтом воистину национальным, «Русским с большой буквы». Книга «Стихи о России» (1915) позволила современникам осознать это. По составу книга была близка к разделу «третьего тома» «Родина» (1907 — 1916) — высшему творческому взлету Блока.

«Русь» становится здесь пронзительно реальной Россией начала XX в. — с железнодорожными разъездами, фабричными трубами, уходящими на Первую мировую войну эшелонами, братскими могилами в Галиции... Образ «России-Фаины», «России-стихии» из стихов «второго тома» достигает предельного выражения в стихотворении «Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?

» (1910), но завороженный восторг лирического героя сменился горькой, трезвой, ясной жалостью. Здесь в судьбу России вплетена и судьба «интеллигенции» («Рожденные в года глухие...» (1914), здесь «присягой на верность» гоголевской формуле «Если только возлюбит русский Россию, — возлюбит и все, что ни есть в России», — становится стихотворение «Грешить бесстыдно... » (1914), здесь в музыкальном пространстве «Родины» присутствуют Пушкин и Достоевский, Герцен и Соловьев, Некрасов и А. С.

Хомяков, Толстой и Тютчев... «В «Стихах о России» нет ни одного «былинного» образа, никаких молодечеств и «гой еси».

Но в них Россия былин и татарского владычества, Россия Лермонтова и Некрасова, волжских скитов и 1905 г. Как фальшиво звучат рядом с этими подлинно народными стихами подделки наших поэтов под народную поэзию, с неизменными Ярилой, Ладою и Лелем. ...Книга Блока точно чистый воздух, от соприкосновения с которым рассыпаются в прах стилизаторские мумии «под народ».

Последние стихи Блока истинно классичны. ...Некоторые из них стоят уже на той ступени просветления простоты, когда стихи, как песня, становятся доступными каждому сердцу»,— писал в 1915г. о Блоке поэт Георгий Иванов. «...Будущим историкам литературы придется считаться с тем фактом, что даты стихов Блока часто опережают события как его личной, так и мировой жизни», — заметила М. А. Бекетова, сестра матери Блока, первый биограф поэта. Кажется, эти слова подтверждались не раз.

Так неожиданными смыслами наполнились в годы Гражданской войны «Голос из хора» (1910— 1914), «Я не предал белое знамя...» (1914). 'Так многократно вспоминалась «Россия» (1908). Так, со странным чувством, современники Блока из числа первых его читателей вспоминали в 1941 г.

«Петроградское небо мутилось дождем...».

teacher

Материал подготовлен с учителем высшей категории

Ильина Галина Сергеевна

Опыт работы учителем 36 лет

Популярные материалы

Рейтинг

0/0 icon

Вы можете оценить и написать отзыв

Делитесь проектом в соцсетях

Помоги проекту!

Есть сочинение? Пришли его нам и мы его опубликуем!

Прислать