Рассмотрим стихотворение “Когда волнуется желтеющая нива…”

Внешнее строение стихотворения — период — позволяет предполагать, что оно построено по принципу золотого сечения. Обратим внимание на то, что период, который лежит в основе строения и гармонической организации стихотворения, с единообразным началом каждого катрена, четким и строгим замыканием и повторами в каждом стихе, — невольная актуализация риторической природы барочного поэтического текста с его опорой на риторические фигуры и наиболее значимые культурные схемы.

Соотношение катренов — 1/3. Всего их четыре. В каждом катрене по 4 стиха. Соотношение когда — тогда — в целом, тоже дает цифру 4, в стихотворении упоминаются времена года, а их всего тоже 4 и т. д.

Какое же смысловое и эстетическое начало имеет эта даже чисто внешне выраженная символика? По библейской мифологии, число 4 реализует значимую культурную схему оно представляет мир (космос) и символизирует землю, универсальность, полноту, испытания, опыт (4 времени года, 4 страны света, 4 стихии (земля, воздух, огонь, вода), 4 реки в саду Эдемском и т. д.). По наблюдениям В. Н. Топорова, "...в отличие от динамической целостности, символизируемой триадой, число 4 прообразует статическую целостность, идеально устойчивую структуру. Из этой особенности вытекает использование числа 4 в мифах о сотворении Вселенной".

Итак, внешняя установка стихотворения — полнота описания. Как реализуется она внутренне? Каждый катрен построен на излюбленном Лермонтовым противопоставлении двустиший с обобщенным и конкретным описанием. Обобщенность и конкретность взаимообусловлены и представляют собой отношение дополнительности. Его можно сформулировать так если закономерность верно выявлена в большем, она повторяется и в малом, и наоборот. Кроме того, обобщенность и конкретность способствуют полноте описания и художественной убедительности поэтического пейзажа, т. к. конкретное всегда как бы визуально и очень подробно Лермонтовым воспринимается ("рассматривается"), обобщенность обычно вытекает из этой конкретности, дополняет ее, и наоборот.

Каждый катрен представляет собой относительно законченное предложение с актуализированным временным (когда... тогда) и условным значением. Повторяющийся союз снимает сиюминутную временную актуальность и делает его конкретным временным показателем и обобщенным одновременно.

Первый катрен вводит нас во временную стихию лета через динамичные глаголы "волнуется", "желтеющая", "шумит" и т. д. Пространственная широта — "нива", "лес" — сочетается с предельной конкретностью — "слива", "тень... листка". Явления разнородны: "нива" — "лес" — "сад". Такую картину чрезвычайно сложно охватить взором, ее можно охватить только мысленно. Мысль художника предельно строга и сконцентриро-ванна, но она не подавляет здесь чувств, дополняющих то, что невозможно охватить только разумом. Эмоциональный тон стихотворению задают эпитеты. Это эпитеты восприятия — по преимуществу зрительного, отсюда их живописность. Лермонтов-художник использует здесь и чистые тона и полутона; на чистых цветовых отношениях построены эпитеты "малиновая", "зеленый" как полутон дано процессуальное отглагольное прилагательное желтеющая.

"Свежий" и "сладостная" — это эпитеты восприятия и принятия того, что несет природа. В первом катрене есть слово, устанавливающее самый непосредственный контакт природы и человека — "прячется". Этот антропоморфизм с наибольшей полнотой отражает взаимодействие и точку зрения лирического героя.

Вторая строфа неожиданно ломает предсказуемость следующих друг за другом времен года лето — осень и погружает нас в чарующую атмосферу весны. Этот катрен по отношению к предыдущему воспринимается как частное к общему. Изящный этюд посвящен изображению одного весеннего цветка — ландыша; пространственные характеристики здесь предельно конкретны, зато временные построены на дополнительных соотношениях — вечер — утро, дающих широкую и одновременно конкретную ("утра в час златой") картину. Здесь мы встретим эпитет обоняния "душистый" визуальное восприятие черезвы-чайно конкретно — "росой обрызганный", "ландыш серебристый" цветовые эпитеты "румяный", "утра час златой" выражают уже предельное упоение гармонией природы.

Антропоморфизм ("ландыш... приветливо кивает") дает дальнейшую динамику во взаимодействии мира природы и человека. Кивать — "слегка наклоняясь, вновь поднимать голову в знак приветствия, согласия, одобрения". Метафоризация очень точна. Она основана на сходстве мерного покачивания цветка от ветра и движения головы человека. Более всего здесь важны семы приветствия, согласия, одобрения, что означает как бы взаимное принятие. Но опять-таки нам следует отметить "преобразующий взор" лирического героя, его тонкую душевную работу в постижении гармонии природы.

Третий катрен разворачивается в обратном направлении — от конкретного к общему, зеркально замыкая широчайшую картину природы. Если общее обозначить А, а конкретное — Б, то расположение их в катренах таково: IАБ — IIАБ — IIIБА

Первое двустишие третьего катрена через конкретную деталь пейзажа — ключ — снова переключает нас в пространственную бесконечность. Его течение относит нас в какой-то неведомый "мирный край" (второе двустишье). Очертания восприятия размываются: "мысль" погружена в "смутный сон".

Антропоморфное начало предельно усиливается. Контакт человека и мира природы полный ("ключ... лепечет"), это почти вербальное общение. "Смутный сон", "таинственная сага" позволяют почти поверить в существование на земле "мирного края".

Итак, "предвестники" ("прячется" — "кивает" — "лепечет") делают движение стиха однонаправленным, а концовку относительно предсказуемой. В соотношении конкретного и общего в последней строфе строение симметрично третьему катрену.

Общая структура стихотворения такова: I АБ — II АБ — III БА — IV БА. Зеркальность внутренне замыкает стихотворение, делая его структуру закрытой, условной, автономной: это как бы замкнутый островок гармонии. В целом же остается в силе общее соотношение спиральной композиции, когда каждый катрен зиждется на повторе предыдущих мотивов уже на новом смысловом и гармоническом уровне организации.

Последняя часть (IV) — это возвращение к трем предыдущим на новом смысловом витке, в результате чего рождается поэтическая формула стихотворения.

В формировании смысла последнего четверостишия важную роль играют глаголы: "смиряться", "расходятся", "могу постигнуть", "вижу", имеющие пресуппозицию протеста, несмирения, страдания. "Могу постигнуть" (значит понять, уяснить смысл, значение). "Вижу" — в контексте с преобладанием рациональных действий воспринимается в значении "сознавать, понимать". Перелом в преобладании рационального начала взамен гармонии эмоционального и рационального начался в третьем катрене. В четвертом чувство полностью нейтрализовано господством разума. Обратимся к мотиву сна в стихотворении. Как отмечает Дж. Фрэзер, "вера в то, что боги являются к человеку в сновидениях и объявляют ему свою волю, была широко распространена в древности".

Сознательно разрушая внешние логические связи, М. Ю. Лермонтов устанавливает связи художественные, создавая благодаря им в четырех катренах космическую картину мира, в котором, независимо от места, времени года, неизменно владычествует гармония и красота. Именно они способны пробудить в человеке лучшие чувства и утвердить его на земле, где в мире людей нет гармонии. Как видим, Лермонтов блестяще соединил в поэзии как форме познания научные и художественные принципы осмысления и воссоздания действительности.