Что старался сохранить и даже усилить в своем «Золотом ключике, или Приключениях Буратино»? Глубоко народную основу книги Коллоди. Вспомним еще раз, как она начинается: «Жил-был... «Король!» - немедленно воскликнут мои маленькие читатели. Нет, дети, вы не угадали...» И действительно, принявшись читать книгу Коллоди, вы узнаете, что жили-были горемычные итальянские труженики-бедняки, вроде папы Дженнетто, жили-были озорные итальянские школьники, жил-был грозный чернобородый синьор Манджафоко, хозяин кукольного театра, ну и, разумеется, актеры его труппы, деревянные куклы, наделенные даром человеческой речи. Еще жили-были разные звери, рыбы, птицы и насекомые, тоже обладавшие способностью думать и разговаривать, предостерегать, рассудительно наставлять и при случае мудро советовать. А в уютном белоснежном домике жила покровительница Пиноккио, красивая, добрая девочка-фея с волосами цвета лазурнейшей голубизны, охраняемая верным пуделем Медоро.
Всех этих персонажей Толстой не просто привел под новыми именами на страницы своего «Буратино». Одним он увеличил роли, расцветив самыми фантастическими узорами, другим - сократил, а третьим переписал их роли заново, решительно изменив характеры, облик, поведение, в согласии с изменившейся окраской повествования. И надо сказать, что следить за превращениями героев Коллоди в героев Алексея Толстого бывает чрезвычайно любопытно. В первую очередь перемены коснулись самого деревянного человечка. И дело не только в том, что у Толстого он стал называться Буратино (по-итальянски - деревянная кукла), а не Пиноккио (по-итальянски - зернышко сосновой шишки). Вместе с именем Буратино деревянный человечек приобрел и новые, существенно важные черты. Правда, многое он непосредственно унаследовал от Пиноккио. Кроме крепких, деревянных, больно лягающих ног и необыкновенно длинного деревянного носа, имевшего обыкновение еще и вытягиваться, когда его хозяин начинал лгать, унаследовал человеческое сердце.
Ведь, наподобие одаренного мастера-самородка из сказки Салтыкова-Щедрина «Игрушечного дела людишки», папаша Джеппет-то тоже сумел вложить в своего деревянного человечка доброе маленькое сердце. И хотя об этом у Коллоди нигде и ничего прямо не говорится, хотя чаще всего Пиноккио поступает как упрямый, ленивый, неблагодарный, непослушный и глупый мальчишка, желающий все делать по-своему, мы-то слышим, как бьется его сердце. И в конце концов Пиноккио всем блестяще докажет, что сердце у него действительно доброе и великодушное. Так же, как докажет это и Буратино. И даже гораздо скорее, чем Пиноккио, потому что Толстой снисходительней относится к своему герою. Впрочем, и проказы Буратино в книге Толстого носят не столь жестокий, если угодно, оттенок, как в книге Коллоди.
