Мартин Опиц (1597-1639) происходил из зажиточной бюргерской семьи. Он получил образование сначала в школах Силезии, славившихся своим хорошим преподаванием латинского языка, а затем в университетах Франкфурта и Гейдельберга. Уже в молодые годы Опиц сознательно стремился стать ученым поэтом, опереться на традиции итальянской и французской ученой поэзии эпохи Возрождения.
Бурные события Тридцатилетней войны отразились на биографии Опица. Еще студентом он вынужден был бежать в Голландию, опасаясь, как протестант, расправы испанских оккупантов, захвативших город, где он учился. Вернувшись на родину, Опиц много путешествовал, то по обстоятельствам военного времени, то из-за перемен службы. В качестве секретаря, историографа, придворного поэта он состоял в штате крупных вельмож, полководцев и политических деятелей своего времени, благодаря чему побывал в Голландии,; Дании, Венгрии, Франции, Польше. Уже в 20-х гг. Опиц становится самым известным немецким поэтом.
Немецкие буржуазные литературоведы используют запутанную и сложную биографию поэта для того, чтобы изобразить его циником, хладнокровным карьеристом, ловким придворным. Это не соответствует действительности. Опиц был уверен в необходимости объединения Германии и искал политического деятеля, который смог бы возглавить борьбу за воссоединение страны, раздираемой войнами и междоусобицей. Лютеранин по вероисповеданию, он был склонен одно время видеть в Габсбургах (политику которых он перед тем осуждал) возможных объединителей Германии. Очевидно, это сблизило поэта с некоторыми представителями лагеря Габсбургов в Силезии, где Опиц жил в то время, и даже заставило его предпринять поездку в Вену. Там он был обласкан при дворе и увенчан лавровым венком за свои, стихи.
Но это не помешало Опицу впоследствии попять свою ошибку. Порвав с Габсбургами, поэт восстанавливает отношения с Евангелической унией и ее союзниками и до самой смерти остается в этом лагере, верно ему служа и выполняя его важные поручения. Связав свои надежды с Евангелической унией и веря, что она сможет вывести Германию из все более затягивавшегося экономического и политического кризиса, Опиц, однако, опять ошибался. Он не понимал, что оба лагеря, оспаривавшие власть над Германиеи, стремились только к своим корыстным целям, использовали несчастья немецкого народа, чтобы упрочить положение той или иной феодальной клики. Умер Опиц рано; он стал жертвой чумы, свирепствовавшей в военные годы в Германии и в соседних странах.
Опиц пытался распространить в Германии искусство, построенное на рационалистической эстетике, тесно связанной с традициями ученой гуманистической поэзии XVI в. и правилами французского классицизма. Но в раздробленной Германии XVII в. не было общественных предпосылок для развития классицистического направления в том широком масштабе, о котором мечтал Опиц, думавший создать великую немецкую эпическую поэзию, проникнутую идеями героики и патриотизма.
Поэтому попытка Опйца не увенчалась успехом. Он так и не смог осуществить свои планы создания новой немецкой литературы, построенной на основе строгих поэтических правил, опирающейся на опыт великой античной поэзии Греции и Рима, на опыт итальянской и французской поэзии эпохи Возрождения.
Но поэтическое творчество Опица было важным шагом вперед в развитии немецкой литературы, представляло значительную художественную ценность.
Свою теорию искусства Опиц разработал в трактате «Аристарх или о презрении к немецкому Языку» (1621) и в «Книге о немецкой поэзии» (1624). Наиболее ценная сторона этих работ Опица заключается в настойчивом утверждении необходимости изучения и обогащения родного немецкого языка, как важного средства создания великой немецкой литературы. Выступая против немецких поэтов, писавших по-латыни, и против поэтов и теоретиков прециозной немецкой литературы, слепо подражавших чужеземным образцам, Опиц утверждал, что немецкий язык не менее богат и гибок, чем другие языки Европы.
Взгляды Опица на развитие немецкого языка были тесно связаны с его мыслями о развитии немецкой литературы. Он призывал своих современников неустанно совершенствоваться в поэтическом мастерстве: разрабатывать немецкое стихосложение, создавать, опираясь на традиции немецкой литературы прошлых веков, современную немецкую поэзию. Опиц говорил о пользе изучения опыта других литератур - и прежде всего античных - греческой и римской. Но освоение опыта литератур древнего мира и современных литератур Европы было для него не самоцелью, а средством, которое должно было помочь развитию немецкой поэзии. Уделив много внимания вопросам языка и формы, Опиц не сумел в своей «Книге о немецкой поэзии» достаточно глубоко поставить вопрос об идейном содержании поэзии, не указал на важнейшие темы, которые вставали перед немецкой литературой в бурную эпоху Тридцатилетней войны. Этот существенный недостаток его «Книги о немецкой поэзии» объясняется общим состоянием немецкого искусства в начале XVII в., отсутствием в нем больших общенациональных идей, что связано с растущей раздробленностью немецких земель, с усилением феодальной реакции в Германии.
В основе эстетики Опица лежит представление о том, что подлинное искусство - не только плод учености, но, прежде всего результат знания жизни; следуя поэтическим системам, созданным в эпоху Возрождения, Опиц видел в произведении искусства «подражание природе». Критерий правдоподобия занимает в эстетике Опица заметное место, но, по его словам, художник должен описывать предметы не «столько такими, какими они существуют, сколько такими, какими они могли бы быть». Это условие накладывало на творчество поэта печать определенной ограниченности, искусственности.
При всех недостатках поэтики Опица ее достоинство заключалось прежде всего в том, что Опиц стремился высоко поднять значение искусства, указывал на его воспитательную силу и познавательную ценность. Пылкая любовь к поэзии, выраженная в книге Опица, была тем более отрадным явлением, что в кровавые 20-е гг. XVII в. в Германии, раздираемой событиями Тридцатилетней войны, никто, кроме Опица, не говорил с такой уверенностью о великом будущем немецкой культуры, немецкой поэзии.
