Мы узнаем о тайных свиданиях Григория и Маруси за селом над прудом, а однажды Маруся сделала попытку оставить жизнь, утопиться в том пруду, вероятно, из-за Григория. Полуживую вытянул ее из воды тогда Иван Искра. Но с этим суд не считается, потому что обвиняют ее. Мать Григория привела аж 17 свидетелей: ...а из тех семнадцати имеет пять, которые к присяге пригодны будут. Вот они и называют Марусю ведьмой. Горбун считает историю прозаичной: узнав, что Григорий собирается вступить в брак с Галей Вишняковной, Маруся умышленно совершает преступление - поит любимого ядом. Следовательно, она виновата в совершении преступления. Все просто. Картину дополняет заплаканная невеста Григория, которой все сочувствуют. А что же сама Маруся? Она ни слова не сказала суду. Стоит. Молчит. И смотрит. И все.
А как хочется Бобренчихе увидеть ее унижение, как хочется, чтобы девушка оправдывалась, просилась! Но Маруся молчит. И вот, не стесняясь людей, мать Григория рассказывает о том, что было тайной двух влюбленных - Маруси и Григория. Цинично рассуждает мать Григория при всем народе о том, чему именно она не мешала их любви. И каждое ее слово болью повторяется в душе Марусиной матери. Она не выдержала, и только сказала: «Чужая душа - то, говорят, темный лес. А я скажу: не каждая, ой не каждая! Чужая душа - то тихое море слез. Плевать в нее - грех тяжкий, нельзя». Вслед за ней имел слово Шибилист. Он рассказал обществу, как рос Григорий, которого Чураи и кормили, и к уму наставляли, потому что у матери его, видите ли, времени не было о нем заботиться: «...воювала - за курицу, за телку». Маруся и Григорий росли вместе да и влюбились. Девушка искренне, а вот Григорий: «Он родился под такой звездой, что что-то в душе двоилось ему. От того кидался берега к этому. Любил достаток и любил песни». Между тем в суд прибывает посланец из Сечи с письмом от кошевого с просьбой о помощи Хмельницкому. Послушав, в чем дело, он замечает: «Эта девушка... Лицо, как из икон. И вы ее собираетесь карать?! А что, как другой выбрать закон, - не со стороны убийства, а со стороны измены? Ну есть же об измене там какие статьи? Не всякое наказание должно быть безбожным. Что же это выходит? Предавать в жизни государство - преступление, а человека - можно?!».
Но о казуистику судейского стола ломается не только сабля Леска Черкеса, который протестует против приговора суда, - отдать Марусю на истязание. Леско сказал: - «Кого в этом деле жаль, Так это Ивана Искру. То - казак. Такое несчастье хоть кого изнеможет. Это же можно здесь лишиться ума. Любил же он Марусю, не дай боже! Теперь сидит, лица на нем нет». Среди разных людей, которые собрались в суде, сын Якова Остряницы, Иван Искра. Этот честный благородный юноша любит Марусю, но не только в этом дело. Он настоящий патриот, и слова его - речь патриота и гуманиста: «Эта девушка не просто так Маруся. Это - голос наш. Это - песня. Это - душа... Когда в поход выходили- ее песнями плакала Полтава. Что нам было нужно на войне? Сабли, знамена и ее песни... Победы наши, муки и руины бессмертные будут в ее словах. Она же была как голос Украины, который клокотал в наших хоругвях! А вы теперь ищете ей наказание. Она же стоит немая от одиночества. Людей такого редкого дара немного, люди, нужно беречь!». Но все напрасно. Не разбираясь дальше, судьи приговорили Марусю к казни на виселице. Подсудимая глаза слезами не оросила. И милосердия у суда не просила.
