В трагедии «Моцарт и Сальери» поставлен вопрос о тайнах самого процесса художественного творчества. В том же, 1826 г., к которому относится замысел «Моцарта и Сальери», Пушкин в заметках о статье Кюхельбекера, размышляя о вдохновении, записывает: «Вдохновение? есть расположение души к живому принятию впечатлений, следственно к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных. Вдохновение нужно в поэзии, как и в геометрии». Но нужна ли геометрия поэзии? Сальери рассказывает, каким путем он шел к своему искусству:
- Родился я с любовью к искусству;
- Ребенком будучи, когда высоко
- Звучал орган в старинной церкви нашей,
- Я слушал и заслушивался
- слезы Невольные и сладкие текли.
Сальери ничего не говорит здесь о таланте, а только о любви к искусству. Дальше он ограничивает свою жизнь и свои духовные интересы только искусством:
- Отверг я рано праздные забавы;
- Науки, чуждые музыке, были
- Постылы мне; упрямо и надменно
- От них отрекся я и предался Одной музыке.
- Труден первый шаг
- И скучен первый путь.
- Преодолел Я ранние невзгоды.
- Ремесло поставил я подножием искусству;
- Я сделался ремесленник...
- После овладения ремеслом, техникой Сальери становится аналитиком искусства:
- ...звуки умертвив,
- Музыку я разъял, как труп. Поверил
- Я алгеброй гармонию...
Затем «в науке искушенный» Сальери стал творить, по весь трудный путь его не помог ему создать гениальные, творения, которые легко давались Моцарту, «гуляке праздному». Отсюда мучения и зависть Сальери. Не только любовь к искусству, не только подготовка к нему и изучение его - гений и жизнь создают великого художника. Вдохновение нераздельно с аналитическим разумом, о понятиями художника, алгеброй можно поверить гармонию, но сила художника - в силе его таланта.
Белинский находил, что в лице великого композитор Пушкин представил тип непосредственной гениальности, которая проявляет себя без усилия, нисколько не подозревая своего величия. Солнечный Моцарт - настоящий гений, он как бы олицетворяет радость и свет, даваемые диким искусством, он противостоит темному и злобному своей зависти и коварстве Сальери. Подлинно великое искусство несовместимо со злодейством, с преступлением. В этой трагедии раскрыта и психология зависти.
Рисуя образ Моцарта как беспечного и независимого художника, подчиняющегося только своему гению, Пушкин защищал свободу и своего творчества в условиях николаевского режима. В этом плане трагедия перекликается со стихотворениями Пушкина о поэте.
«Моцарт и Сальери» - одно из самых лирических про поведений Пушкина... Некоторые трагедии близки личным переживаниям Пушкина. Когда Сальери говорит:
- Я жег мой труд и холодно смотрел,
- Как мысль моя и звуки, мной рождении,
- Пылая, с легким дымом исчезали,
За этой деталью творческой жизни Сальери, ничего общего не имеющей с характером пушкинского творчества, трудно не заметить отражения конкретного факта, ибо десятая глава «Евгения Онегина» была действительно сожжена Пушкиным за пять дней до начала работы над «Моцартом и Сальери».
