x x
menu

Изложение сцены в салоне Анны Павловны Шерер в романе «Война и мир»

В значительных произведениях, как правило, первые страницы содержат зерно всего замысла. Это можно сказать о «Мертвых душах», «Преступлении и наказании», «Войне и мире». О «Преступлении, и наказании» Достоевского сам Л. Толстой говорил, что дальше «рассказывается и повторяется то, что вами было прочитано в первых главах...». В «Войне и мире», казалось бы, сцена в салоне Шерер, которой открывается произведение, отнюдь не раскрывает его содержания. Просто мы как бы окунаемся в гущу событий, сразу же оказываемся среди героев книги, захвачены потоком жизни. Но значение сцены не только в этом. В ней, конечно же, хотя и не так явно, как в первых эпизодах романа Достоевского, намечены все основные проблемы произведения.

Первые же слова, которые звучат в салоне, — рассуждения о Наполеоне, о войнах, об Антихристе. В дальнейшем это найдет продолжение в попытке Пьера убить Наполеона, в его подсчетах числового значения имени этого Антихриста.

Вся тема книги — война и мир, истинное величие человека и ложные кумиры, Божеское и дьявольское. По расстановке действующих лиц сцена напоминает пьесу «Горе от ума». Только что оказавшийся в петербургском свете, Пьер попал, как Чацкий, «с корабля на бал», в общество, которому он чужд и которого он совершенно не понимает. Подобно Чацкому, Пьер вступает в ненужные споры, восстанавливает против себя все общество, рискуя заслужить репутацию сумасшедшего. В среде бежавших от Наполеона роялистов-эмигрантов и русских царедворцев Пьер провозглашает, что «революция была великое дело». Как и Чацкий, Пьер не понимает, перед кем он «мечет бисер», и, перефразируя Пушкина, мы должны признать, что Пьер, как и Чацкий, «совсем не умный человек, но Грибоедов очень умен». Вмешательство Андрея Болконского, к счастью, привело к прекращению спора, погасило страсти.

Однако напрасно после приема у Шерер князь Андрей предостерегает Пьера от разгульной жизни. Пьер, увы, едет кутить к Курагину... Вернемся в салон Анны Павловны Шерер. Главное для нас — проследить, как проецируются основные линии судеб героев книги в этой первой сцене. Пьер, конечно, станет декабристом, это понятно по его поведению уже с первых страниц. Князь Василий Курагин — хитрец, в чем-то напоминающий Фамусова, но без его теплоты и велеречивости. Петербургское светское общество — это все-таки не московское барство.

Василий Курагин — расчетливый, холодный проходимец, и в дальнейшем будет искать ловкие ходы «к крестику ли, к местечку». Анатоль, его сын, о котором он упоминает в разговоре с Шерер, «беспокойный дурак», причинит много горя Ростовым и Болконским.

Другие дети Курагина — Ипполит и Элен — безнравственные разрушители чужих судеб. Элен уже в этой первой сцене далеко не так безобидна, как может показаться на первый взгляд. В ней еще не было и тени кокетства, но она вполне сознает свою красоту, как бы «предоставляя каждому право любоваться» собой... Многозначительная деталь! Улыбка ее «неизменяющаяся» (самое ужасное, что может быть в человеке, по мнению Толстого, — это его духовная неподвижность), а выражение лица Элен полностью соответствует выражению лица Анны Павловны — Толстой специально это подчеркивает.

Три женщины в салоне, Шерер, Элен и Лиза, играют роль как бы трех парок, богинь судьбы. М. Гаспаров интересно сопоставляет «прядильную мастерскую» Шерер с работой парок, богинь, прядущих нить человеческой судьбы. Другой мотив, связывающий «Войну и мир» с античностью, — античная красота Элен. Эта же античная красота делает ее похожей на бездушную статую.

Линия князь Андрей — маленькая княгиня Лиза наводит на воспоминания о гомеровской «Одиссее». Лиза Болконская, по контрасту с мертвенностью Элен, оживленная и деятельная, играет роль Пенелопы (князь Андрей в разговоре с Пьером подчеркивает ее верность и преданность), но какой-то рок заставляет Болконского-Одиссея, ощущающего глубокий разрыв со всем окружающим, резко порвать с привычным укладом и идти на войну, навстречу неизвестности и возможной гибели. Вообще, из всех действующих лиц, появившихся в первой сцене, Болконский наиболее загадочен и вызывает наибольшее уважение. Смысл сцены у Анны Павловны перекликается с эпилогом книги. В эпилоге опять возникают споры о мире и войне, там присутствует маленький сын князя Андрея, которым была беременна присутствовавшая тогда в салоне Шерер маленькая княгиня. Ключевой момент сцены — обсуждение слов аббата Морио о вечном мире. Хотя аббат больше не появляется на страницах «Войны и мира», главное слово произнесено, и великая книга открывается и заканчивается спором о возможности вечного мира.

Такой проект, конечно, в идеале возможен, — проблеме вечного мира и посвятил свое творение Лев Толстой. Лжепатриотическая атмосфера царит в салоне Анны Павловны Шерер, Элен Безуховой и в других петербургских салонах: «...спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по-старому; и из-за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения». Действительно, этот круг людей был далек от осознания общероссийских проблем, от понимания великой беды и нужды народа в эту войну.

Свет продолжал жить своими интересами, и даже в минуту всенародного бедствия здесь царят корыстолюбие, выдвиженчество, службизм. Лжепатриотизм проявляет и граф Растопчин, который расклеивает по Москве глупые «афишки», призывает жителей города не оставлять столицы, а затем, спасаясь от народного гнева, сознательно отправляет на смерть безвинного сына купца Верещагина. Подлость и предательство сочетаются с самомнением, надутостью: «Ему не только казалось, что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководит их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ерническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху». Таким лжепатриотом является в романе Берг.

Уже начальная фраза авторского повествования, вводящая Берга, красноречиво характеризует систему ценностей этого героя: "Берг... был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба...

Это представление персонажа построено в точном соответствии с иерархией ценностей героя (чин, награды, место) - как если бы Берга представлял не автор, а он сам. Обращают на себя внимание эпитеты "покойное", "приятное" (место), в принципе контрастирующие с идеей бескорыстного служения Отечеству в трагический момент его истории. Чтобы разоблачить ложный патриотизм Берга, Толстой использует достаточно распространенный в его творчестве прием сопоставления впечатлений.

Вот рассуждения Берга по поводу героизма и патриотизма русских солдат: "Армия горит духом геройства... такого геройского духа, истинно древнего мужества... нельзя представить и достойно восхвалить... Россия не в Москве, она в сердцах ее сынов! "

Обращает на себя внимание обилие громких слов и то, что Берг путается, сбивается, употребляя их ("которое они - оно, поправился он"); совершенно очевидно: герой озабочен тем, поверят ли ему, нужное ли впечатление произведет его пылкая патриотическая речь на слушателей. И тут же - проницательный взгляд автора на героя, выраженный в едкой ремарке: "он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове "российское войско..."; эта ремарка совершенно уничтожает Берга, обнажая всю бесстыдную спекулятивность его пылкой речи. Берг абсолютно равнодушен к тому, что происходит вокруг него в этот трагический для России момент, его интересует лишь "своя благоустроенность"; а чтобы благоустроенности ничто не угрожало, - надо почаще заявлять о себе как о патриоте. Второй монолог героя подтверждает этот вывод: рассказывая о шифоньерочке, Берг совершенно преображается, говорит так убедительно, так заинтересованно.

Он так очарован шифоньерочкой, что случайно забывает о роли патриота, которую только что пытался сыграть. Сатирический пафос придает сцене использование уменьшительно-ласкательных суффиксов в названиях предметов вещного мира, которым окружил себя герой: "дрожечки", "саврасенькие". Чистоплюйство Берга, его жалкое стремление обустроить свой быт так, как, по его мнению, должно быть у светских людей (вспомним лошадей "точно таких, какие были у одного князя"), вызывает активную отповедь Толстого. Показательна для понимания авторского отношения к происходящему и реакция участников сцены на поведение Берга - как прямая, так и не имеющая прямой связи с монологами героя. Прямая реакция заключена в действиях графа: "Граф сморщился и заперхал... "; "Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!..

" Еще более определенна реакция Наташи Ростовой: "...это такая гадость, такая мерзость, такая... я не знаю! Разве мы немцы какие-нибудь?.."

Восклицание Наташи Ростовой несколько оторвано от монологов Берга, фабульно оно связано с рассказом Пети о ссоре родителей из-за подвод. Но очевидно, что Толстой вкладывает эти слова в уста Наташи в том числе и с целью дать окончательную оценку лицемерному бесстыдству Берга (неслучайно упоминание о немцах). Таким образом, истинный патриотизм в понимании Толстого, есть высшее проявление нравственной силы и духа народа.

Страницы: 1 2
teacher

Материал подготовлен с учителем высшей категории

Ильина Галина Сергеевна

Опыт работы учителем 36 лет

Популярные материалы

Рейтинг

0/0 icon

Вы можете оценить и написать отзыв

Делитесь проектом в соцсетях

Помоги проекту!

Есть сочинение? Пришли его нам и мы его опубликуем!

Прислать