«Дума» Лермонтова - и обвинение и оправдание своего поколения, созревшего и проснувшегося в ужасное время. И это «оправдание» поколения является тяжким обвинением времени. Не забудем, что лермонтовский герой есть герой своего времени. И далее развивается тема «Думы», еще не написанной, но уже сложившейся, выношенной и выстраданной. Двадцать вторую строфу, с ее знаменитым афоризмом «Так жизнь скучна, когда боренья нет», обычно цитируют неполно, тогда как в целом она производит явно иное впечатление, чем в своих частях.
- Так жизнь скучна, когда боренья нет.
- В минувшее проникнув, различить
- В ней мало дел мы можем, в цвете лет
- Она души не будет веселить.
- Мне нужно действовать...
Что это: гордое исповедание деятельной и действующей души, ищущей достойной себя сферы деяния, или жалобы смущенного духа, не видящего никакой возможности действовать и изнывающего в немом оцепенении? Скорее, последнее. На лермонтовской мечте о действии лежит печать трагизма. Острое осознание необходимости действовать пришло к поэту с сознанием полной невозможности действовать. И чем сильнее одно, тем больше другое. Это две стороны самосознания мятущейся души поэта, где все взаимно обостряется, вызывая боль немолчных страданий. И трудно назвать эту поэму «жизнеутверждающей», как это делает академическое издание, без существенных оговорок и уточнений. Правда, деятельное начало ее изумительно, оно ни с чем не сравнимо: «Я каждый день бессмертным сделать бы желал...»
- Всегда кипит и зреет что-нибудь
- В моем уме. Желанье и тоска
- Тревожат беспрестанно эту грудь.
- Но что ж? Мне жизнь все как-то коротка
- И всё боюсь, что не успею я
- Свершить чего-то! - жажда бытия
- Во мне сильней страданий роковых,
- Хотя я презираю жизнь других.
- (23-я строфа).
Но ведь и это не деятельность, а мечта о деятельности, отважный порыв к свершению, при невозможности его осуществить. Потому-то и героичен он, потому-то и исполнена трагизма его героика. Потому-то вслед за этим взлетом гордый дух познания и действия низвергается в бездну. Вот следующая строфа поэмы:
Есть время - леденеет быстрый ум;
- Есть сумерки души, когда предмет
- Желаний мрачен: усыпленье дум;
- Меж радостью и горем полусвет;
- Душа сама собою стеснена,
- Жизнь ненавистна, но и смерть страшна.
- Находишь корень мук в себе самом,
- И небо обвинить нельзя ни в чем.
- (24-я строфа).
Поэма Лермонтова о действии есть поэма горечи, утрат, разочарований, несбывшихся надежд. «Никто не получал, чего хотел»; судьба «умела отравить» надежды (26-я строфа), развеять мечты - наступили сумерки души. Лермонтов сказал как-то, что надежда - «бог грядущих дней» . Это божество оказалось низвергнутым. Но потому-то и разочарован поэт, в том-то и величие горечи и отчаяния его мужественного сердца, что он не изменился, не смирился, не принял окружающего, остался верен своим мечтам и надеждам. Его тоска - это тоска по идеалу, его родила верность своему идеалу. Вот почему скорбь об отравленных надеждах сменяется воспрянувшим мужеством и убежденностью в верности избранного пути, с которого нет и не может быть возврата.
- Но волна Ко брегу возвратиться не сильна.
- (26-я строфа).
- И все это: завершается заповедью мужества, которое испытало искушение покоя и одолело это искушение:
- Кто в морях блуждал,
- Тот не заснет в тени прибрежных скал.
- (27-я строфа).
И финальные строфы переводят язык отвлеченной символики философских раздумий на язык обнаженных и ясных до конца образов и картин.
- Я предузнал мой жребий, мой конец,
- И грусти ранняя на мне печать...
- Смерть моя Ужасна будет; чуждые края
- Ей удивятся, а в родной стране
- Все проклянут и память обо мне.
- Кровавая меня могила ждет,
- Могила без молитв и без креста,
- На диком берегу ревущих вод
- И под туманным небом; пустота Кругом
- (28, 30-я строфы).
Таков финал этой необыкновенной по богатству философского и политического содержания поэмы. Кстати: могила без молитв, могила без креста - это многие русские безымянные могилы, об одной из которых Лермонтов не мог не знать о могиле декабристов.
Такова «жизнеутверждающая» поэма Лермонтова. Это утверждение своеобразно. Оно покупается ценой жизни, оно трагично, оно - в героическом отрицании окружающего, оно в борении со свирепой судьбой, оно в неизбежности гибели, которой навстречу без колебаний идет поэт. Имя этому - беззаветная преданность революции. Вот почему поэму Лермонтова, идейно связанную со всей лирикой 1830- 1831 годов, посвященной теме любовь и революция (и, прежде всего со стихотворением «Предсказание»), следует характеризовать не словом широкого и общего смысла («жизнеутверждение»), а более конкретным и определенным. Это поэма утверждения революционного подвига.
