ЖИЗНЬ, ПРОЖИТАЯ НЕ ЗРЯ

Дарья Сынкова, 6 «Б» класс школы №1290 г. Москвы. ЖИЗНЬ, ПРОЖИТАЯ НЕ ЗРЯ Эпиграф - Блажен, кто предков с чистым сердцем чтит.

Эпиграф - И. Гете Эпиграф - Неуважение к предкам есть первый признак Эпиграф - безнравственности. Эпиграф - А. Пушкин Я не знаю своего деда. Он никогда не рассказывал мне сказки на ночь, не качал на своих сильных руках, не гулял со мной по тенистым аллеям парка.

Он умер за семь лет до моего рождения. И всетаки я попробую рассказать о его жизни иЭпиграф - о его героической молодости. Мне много рассказывали о дедушке папа и бабушка.

Я люблю свою семью: маму, папу, бабушек и деда. И совсем не важно, что мне не довелось видеть его живым.

Каждый человек должен знать своих предков, потому что в насЭпиграф - течет их кровь, нам передались и черты их характеров, их внешние черты. И это здорово, что деяниями их мы можем гордиться! Мой дед Сынков Владимир Николаевич, родился 16 сентября 1923 года в маленьком городке Струнино, расположенном почти на границе Московской и Владимирской областей. Он был десятилетним мальчишкой, когда в их семье произошла трагедия: его отец, а значит, мой прадед, был тяжело контужен в боях 1 ой Мировой войны. Последствием контузии стала полная глухота... И, тем не менее, он работал на железной дороге.

Однажды уставший он возвращался домой с работы. Шел по шпалам, так как сильный дождь превратил узкую тропинку, идущую вдоль железной дороги,Эпиграф - в скользкую полоску земли. Грохота приближающего поезда он не услышал... Ему было всего 38 лет! Через неделю после похорон мужа его жена, моя прабабушка, скончалась от горя.

Не выдержало сердце. Ей было 34 года.

Так мой дед в десять лет остался сиротой. Он, две его младшие сестренки и бабушка переехали жить к брату отца Сынкову Александру Александровичу.

Жили они в небольшом домике на окраине городка. Держали корову, кур, гусей, другую живность. Натуральное хозяйство давало возможность разросшейся вдруг семье хоть както болееменее нормально питаться. Но за скотиной надо было ухаживать, и дед в свои 11 лет практически один накашивал много сена для коровы на зиму. А это было очень тяжело. Несмотря на все трудности учился дед хорошо, среднюю школу окончил в 1941 году.

Выпускной вечер проходил в ночь с 21го на 22 июня... О чем мечтает 17ти летний юноша, получивший аттестат зрелости? Как в те, такие для нас далекие годы, так и в наши дни, перед молодыми людьми открывались двери новой, пока не изведанной жизни.

И шагать по этой новой дороге жизни хотелось долго, долго, дарить людям добро, радость, любить, растить собственных детей... Дед пришел домой с выпускного вечера под утро.

Он почти бежал, радость переполняла его душу, не терпелось показать домашним аттестатЭпиграф - зрелости, без единой тройки! Он сирота, и так прекрасно окончил школу! (В то время среднее образование имели далеко не все).

Теперь можно поступать в институт! Он станет инженеромпутейцем и продолжит дело безвременно погибшего отца. А в кустах над небольшой речушкой заливались соловьи, запах сирени разносился из палисадников, будоража кровь, цвели яблони и вишни, пастух, щелкая угрожающе длинным витым кнутом, гнал стадо коров по пыльной дороге.

Впереди была целая жизнь... Разбудил его голос бабушки. Но был он почемуто полон тревоги, надвигающейся беды и даже... ужаса. Володька, вставай, война!.. Вскоре дед был призван в ряды Советской Армии, и уже в июне 1942го года окончил 1е Ленинградское Краснознаменное артиллерийское училище.

Ему было присвоено высокое звание лейтенант. А дальше... Дальше был Южный фронт, и лейтенант Сынков 19ти лет отроду вступил в должность командира огневого взвода. Взвод, а с ним и его командир, участвовали в боях в составе 81го гаубичного артиллерийского полка Резерва Главного Командования. В январе 1943го года лейтенант Сынков был ранен осколком снаряда в ногу в боях под Новороссийском и пять месяцев находился на излечении в городе Ереване.

Осколок вражеского снаряда вонзился в ногу чуть ниже колена, на полсантиметра выше и ногу пришлось бы ампутировать. Повезло... А перед этим, летом 1942 года, шли тяжелые бои на Кавказе.

Там он впервые увидел психическую атаку. Его взвод тяжелых гаубиц занимал оборону у небольшой высотки и ждал приказа об артподготовке.

Наши войска должны были вотвот начать контрнаступление. Было раннее утро, с гор в долину сползали рваные хлопья тумана, оранжевый диск солнца уже выглянул изза белой шапки гор и спугнул семейство горных баранов, пасущихся у подножья горы. Стоял август, день обещал быть жарким. Бойцы уже не спали, хлопотали возле орудий, и лейтенант Сынков отдавал последние указания перед боем. Недалеко от позиций взвода, в небольшой рощице, расположилась грузинская конница.

Оттуда раздавались гортанные выкрики горячих джигитов, доносилось ржание коней. У конников на боку тяжело свисали шашки, тускло поблескивали шпоры на сапогах.

Когда враг бежал, и его начинала преследовать конница, ужас охватывал фашистских солдат. Никому не было пощады, от конника пешему уйти невозможно. Но... что это? Откудато издалека послышался барабанный бой, который, отражаясь от гор, многократно усиливался, его подхватывало эхо, и создавалось впечатление, что тысячи вражеских солдат начинают окружать позиции. Затем изза тумана показались ощетинившиеся штыками шеренги фашистов. Подбадривая себя, они горланили песни, барабанщики чеканили дробь, впереди шел знаменосец.

Это были румыны. Румыния, как известно, воевала на стороне фашистской Германии, и вот сейчас румынское командование, организовав психическую атаку, решило одним ударом опрокинуть оборону наших войск.

Зрелище действительно было не для слабонервных, так как постепенно вся долина заполнилась вражескими шеренгами... Взвод! К орудиям! скомандовал лейтенант Сынков,Эпиграф - осколочным... Заряжай!... Вдруг из рощицы, где стояла грузинская конница, послышался шум, топот сотен копыт, и артиллеристы увидели, что конница удирает.

Несколько минут и от горячих грузинских всадников остался только клубящийся столб пыли. Сволочи...

прошептал высохшими губами лейтенант, теперь мы остались одни... А грохот марширующих шеренг все усиливался, земля гудела от мерных ударов, ласково посвистывали пули, начали рваться вражеские мины. Прямой наводкой по пьяным шеренгам! Огонь! голос 19ленего лейтенанта звенел, как тетива натянутого лука. А в том, что перед психической атакой вражеским солдатам дали глотнуть изрядную порцию шнапса, он не сомневался. Беглый огонь!