Самое главное художественно-публицистическое произведение Герцена, над которым писатель работал свыше шестнадцати лет, — «Былое и думы». Приступил он к написанию своей книги в Лондоне в 1852 году. В ней Герцен задумал рассказать «страшную историю последних лет» своей жизни. В предисловии к пятой части своей книги Герцен указывал, что «Былое и думы» — не историческая монография, а «отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге». Исторические явления он воспроизводит сквозь призму личных восприятий, стремясь осветить закономерности исторического процесса на опыте своей личной жизни.
«Былое и думы» по жанру относятся к автобиографической, художественно-мемуарной литературе. Это своеобразный памятник европейской литературы XIX века, художественная летопись общественной жизни и революционной борьбы в России и в Западной Европе от восстания декабристов до кануна Парижской коммуны. Нет ни одного сколько-нибудь заметного общественного явления той эпохи, которое не нашло бы своего отклика в книге Герцена. Галерея ее лиц и событий поистине беспредельна, действие происходит в Москве, Вятке, Владимире, Новгороде, Петербурге, в городах Германии и Италии, в революционном Париже, в туманном Лондоне, в тихой Швейцарии.
«Былое и думы» писались Герценом в момент его активной политической и публицистической деятельности. Работа над книгой шла параллельно с изданием «Колокола», «Полярной звезды», ряда брошюр. Рассказ о былом тесно связывался с думами о будущем родины и революции.
Оставаясь в строгих рамках истории, писатель не сделал из своих мемуаров бесстрастного протокола. Каждая страница «Былого и дум» дышит пафосом борьбы, беспощадной критикой одних и восторгом и преклонением перед другими людьми, которые в памяти автора запечатлелись как люди, готовые во имя идеалов бороться, не щадя себя. Сквозь каждую строку видна ненависть писателя к деспотизму. Вот как, например, автор рисует портрет Николая I в дни, когда московское дворянство вскоре после расправы с декабристами давало ему бал: «Он еще тогда не носил усов, лицо его было молодо, но перемена в его чертах со времени коронации поразила меня. Угрюмо стоял он у колонны, свирепо и холодно смотрел перед собой, ни на кого не глядя. Он похудел. В этих чертах, за этими оловянными глазами ясно можно было понять судьбу Польши, да и России. Он был потрясен, испуган, он усомнился в прочности трона и готовился мстить за выстраданное им, за страх и сомнение».
Герцен гневно обличал злодеяния крепостников, руководителей III отделения Бенкендорфа и Дубельта, столичного взяточника оберполицмейстера Кокошкина, провинциальных сатрапов — вроде вятского губернатора Тюфяева и чиновников, «сосущих кровь народа тысячами ртов, жадных и нечистых». Длинной вереницей проходят перед нами крупные и мелкие представители чиновничьего мира, в подавляющей массе грабители и взяточники. Тут и Пестель, генерал-губернатор Западной Сибири, который завел «открытый систематический грабеж во всем крае», тюрьмами и пытками наводивший ужас на все население. Тут и сменивший его Капцевич из школы Аракчеева, «тиран по натуре», и самодур Брюневский, иркутский генерал-губернатор, любивший палить в городе из пушек, когда он «гулял». Герцен пронизал свою книгу идеей уничтожения крепостного права и деспотизма самодержавия, С ненавистью говорит он и о русских либералах, пресмыкавшихся перед троном, — Каткове, Чичерине.
Домашний уклад помещиков, круг их интересов, воспитание детей, портреты гувернеров, учителей, наконец, дворовых получили в «Былом и думах» яркое изображение, вводящее читателей в атмосферу богатого помещичьего дома 20-х годов XIX века.
Книга Герцена проникнута ненавистью к миру мертвых душ. Вместе с тем «Былое и думы» исполнены глубокой любви к России, к русскому народу. Это чувствуется даже в рассказах о печальных отроческих годах, в воспоминаниях о тюрьме и ссылке.
Вместе с тем в народной среде Герцен видел живые источники будущего, залог движения России вперед.
С народными настроениями, с будущим России Герцен связывал развитие передового общественного движения, передовой русской мысли, литературы.
В книге Герцена раскрывается широкая картина идейного развития русского общества, что составляет ее главную ценность как памятника эпохи. Одно воспоминание вызывает у Герцена десятки других. Начало их уходит к рубежу XVIII и XIX столетия, к старому барству. Автор знакомит нас с тем, какое огромное влияние на идейную жизнь России оказала Отечественная война 1812 года и особенно движение декабристов. В живых образах проходит затем развитие передовой русской мысли через студенческие кружки, через литературу и критику вплоть до 60-х годов, когда на общественную арену выступили разночинцы.
С вдохновением и любовью Герцен пишет о передовых русских людях 40-х годов. Они выступают как воплощение мужества и духовного богатства русского народа. Такими изображены Белинский, Грановский, Щепкин, архитектор Витберг, Огарев.
Но главным героем «Былого и дум» является сам автор. Рассказ Герцена о своей личной и общественной жизни, о своем идейном развитии поражает правдивостью, искренностью и строгостью к самому себе. Автор рассматривает свои личные переживания как отражение условий времени. Юный Герцен предстает перед нами подростком, в глубине кремлевского собора на коронации Николая дающим клятву отомстить за декабристов. Потом видим его в момент торжественной присяги вместе с юным Огаревым на Воробьевых горах. Далее мы встречаем Герцена в кругу студенческой молодежи, разгоряченной спорами о судьбах России, о путях развития искусства, литературы, затем тягостная тюрьма и ссылка, отъезд за границу, баррикады в Париже, жизнь в Лондоне, где проходила его широкая публицистическая деятельность и где были написаны «Былое и думы».
С особой силой чувствуется правдивость Герцена и его лиризм в рассказах о семейной драме. Об этих лирических страницах Тургенев упомянул в одном из своих писем: «Все эти дни я находился под впечатлением... рукописной части «Былого и дум» Герцена, в которой он рассказывает историю своей жены, ее смерть и т. д. Все это написано слезами, кровью: это горит и жжет... Так писать умел он один из русских».
И.С. Тургенев советовал Герцену писать в форме исторической хроники. Герцен возразил против этого. «Я не думаю, — говорил он, — чтобы ты был прав, что мое призвание писать такие хроники, а просто писать о чем-нибудь жизненном и без всякой формы... Это просто ближайшее писание к разговору: тут и факты, и слезы, и хохот, и теория, и я, как Коссидьер наизнанку, делаю из беспорядка порядок единством двух-трех вожжей».
«Былое и думы» как раз и относятся к форме такого литературного произведения: тут и слезы, и хохот, и теория. Язык автора полон блестящих афоризмов, ярких картин, сравнений, крылатых изречений. Герцен легко переходит от патетики к иронии, от раздумья к сарказму.
Книга Герцена имела громадный успех у современников. Она способствовала воспитанию молодого поколения в патриотическом духе.
