Если романтик Н. А. Полевой не мог понять реализм как новый художественный метод, если «антиромантик» Н. И. Надеждин не сумел раскрыть сущность нового, реалистического искусства, то реакционная критика откровенно начала прямую кампанию против нового, критически изображавшего действительность направления литературы. Злобные нападки на реализм зачастую переходили у этих «критиков» в травлю писателей-реалистов: сначала А. С. Пушкина, потом Н. В. Гоголя.
Систематическую борьбу с прогрессивной литературой вели Ф. В. Булгарин, Н. И. Греч, О. И. Сенковский. Литературная ориентация «триумвирата» определялась политическими задачами реакционного лагеря: «успокоение умов» после событий 1825 г., пропаганда «благонамеренных» идей, борьба с освободительным движением. «Северная пчела» поддерживала в литературе все, что отвечало этим политическим интересам, и обрушивалась на все, что им противоречило. Собственной литературно-эстетической платформы у «Северной пчелы» не было. Газета могла признать романтический принцип изображения в поэзии «предметов, выходящих из обыкновенного круга повседневных приключений», и тут же одобрить реалистическую картину «подробностей деревенской жизни» во второй главе «Евгения Онегина». Романтическая идея свободно творящего гения эклектически сочеталась у Булгарина с требованием от писателя политической «благонамеренности» в духе уваровской формулы «самодержавие, православие, народность». Неудивительно, что «Северная пчела» превозносила реакционных романтиков Н. В. Кукольника, В. Г. Бенедиктова или эклектика О. И. Сенковского.
Отношение Булгарина к Пушкину определялось далеко не только литературными соображениями. До 1830 г. «Северная пчела» находила нужным хвалить Пушкина, а с появлением « Литературной газеты», объединившей писателей пушкинского окружения, Булгарин в рецензии на восьмую главу «Евгения Онегина» заявил о «совершенном падении» поэта. Продажный писака, действуя, несомненно, по указке III отделения, начинает травлю Пушкина - не только как литератора, но и как человека. Вместе с тем Булгарин напал на писателей, группировавшихся вокруг «Литературной газеты», демагогически называя их «литературной аристократией». Это было попыткой дискредитировать то направление, которое сохраняло независимость от полицейско-монархической системы, и те передовые дворянские круги, которые в той или иной мере были связаны с декабристскими традициями.
От похвал Гоголю к нападкам на него «Северная пчела» перешла в 1835 г., когда романтика «Вечеров на хуторе близ Диканьки» сменилась критическим реализмом «Миргорода». «Северная пчела» попыталась притупить острие гоголевской социальной сатиры, объявив комедию «Ревизор» «грязным фарсом», а «Мертвые души» поставив ниже произведений Поль де Кока.
С тех же реакционных и антиреалистических позиций в критике выступал журнал Сенковского «Библиотека для чтения». Под свою беспринципность Сенковский пытался подвести «теоретический» фундамент: он объявил критику делом личного вкуса, не связанного никакими «правилами» и не обязательного для других. Это было своеобразной формой выражения буржуазно-индивидуалистических тенденций, естественных у Сенковского как журналиста, деятельность которого развивалась на основе укреплявшихся в те годы капиталистических отношений. В. Г. Белинский назвал «Библиотеку для чтения» продуктом «смирдинского» (по имени издателя и владельца книжного магазина А. Ф. Смирдина), т. е. буржуазно-предпринима-тельского, «периода» русской литературы. Общественно-литературная позиция Сенковского нашла выражение в фантастическом фельетоне «Большой выход у Сатаны» (напечатан в альманахе «Новоселье», 1833). Сенковский издевательски пишет о французской буржуазной революции 1830 г. и высмеивает романтизм как направление, порожденное «духом мятежей и революций». Пытаясь высмеять враждебное ему направление литературы, фельетонист пишет, что романтизм - это все «наоборот» по сравнению с классицизмом, что в романтизме «все темно и страшно» и «всякое третье слово бывает непременно мрак и мрачность», что «истинно адские понятия никаким другим слогом не могут быть выражены так сильно и удобно, как романтическим». Вкусам критика не отвечала литература прогрессивного романтизма и критического реализма. Однако вражда к романтизму не мешала Сенковскому вместе с Булгариным восхвалять Кукольника и других реакционных романтиков. Зато лермонтовский «Герой нашего времени», по его мнению, «не такое произведение, которым русская словесность могла бы похвастаться». Сенковский присоединился к Булгарину и в отрицательной оценке гоголевских «Мертвых душ». Эклектизм Сенковского, его пошлое зубоскальство, глумление над чем угодно помешали ему выработать какую-либо положительную программу.
