x x
menu

Антивоенная тема в немецкой литературе ХХ века

XX век для Германии стал трагическим веком. В этот век в Германии стала возможной победа тех, для кого тонкая пленка многолетней европейской цивилизации с ее гуманистическими традициями уважения к отдельной личности была лишь досадной помехой - и эта пленка была сорвана. Первопричин трагедии много - здесь и поражение в первой мировой войне, увенчавшееся позорным для Германии Версальским миром, вследствие чего в общественное сознание на достаточно широком срезе внедрилась идея реванша; здесь и экономическая нестабильность послевоенных лет. Вот как описывает герой-рассказчик из романа Ремарка «Три товарища» свое экономическое «процветание» в 1923 г., - «Тогда была инфляция. Мое месячное жалованье составляло двести миллиардов марок. Деньги выплачивали дважды в день, и после каждой выплаты предоставлялся получасовой отпуск, чтобы обежать магазины и что-нибудь купить, пока не вышел новый курс доллара».

А впереди был еще знаменитый экономический кризис конца 20-х - начала 30-х годов. Миллионы немцев жили в постоянной тревоге за свой завтрашний день, а законным образом избранное парламентское правительство все чаще демонстрировало собственное бессилие. Впрочем, едва ли возможно было в одночасье возродить подорванную войной экономику, в короткий срок «навести порядок», не попирая при этом принципы гуманности и законности. Да только миллионам обездоленных это было безразлично. Люди ждали решительных действий. Миллионы рассуждали так, как рассуждала уже после прихода Гитлера к власти работница Анна из романа Л. Фейхтвангера «Семья Опперман»: «В общем, переворот был необходим. Прежние правители... и шагу не делали без множества оговорок, оговорок на «законнейшем основании»... Новые правители хитры и грубы, но они действуют».

Демократическое правительство все в большей степени теряло популярность, и все большее количество людей испытывало потребность в «сильной руке», которая сумеет «навести порядок» в экономике, обеспечить всех трудоспособных рабочими местами, привлечь к принудительному труду разного рода «паразитов» (включая и представителей «далекой от народа» интеллигенции), «очистить» Германию (без всякой оглядки на «букву» давно потерявших авторитет законов) от не слишком качественного «человеческого материала» (для начала - хотя бы от людей с криминальными наклонностями) и, главное, несколько умерить аппетиты крупной буржуазии (опять же - по возможности без всякой оглядки на разного рода «формальности», вроде права собственности).

Подобные настроения, конечно, не могли охватить всю Германию, но они носились в воздухе, они были достаточно распространенными, с ними невозможно было не считаться - равно как и с приобретающими все большую популярность национал-социалистскими лидерами с их простыми и конкретными обещаниями в короткий срок вытащить Германию из хаоса, с их презрением к «гнилой» европейской цивилизации со всеми ее атрибутами, вроде «прав человека» или «правового государства», с их весьма привлекательной идеей национального превосходства (а это действительно пьянящее

чувство - чувство собственного превосходства по праву рождения, вне зависимости от личных качеств или личных достижений), с их презрением к интеллекту и апелляцией к «здоровому» животному началу в человеке. Это тоже, увы, может быть привлекательным для того, кто в силу каких-то причин не сумел приобрести достаточно богатого культурного багажа - и вдруг открыл для себя (вернее, ему открыла это нацистская идеология), что, оказывается, его необразованность и малокультурность - это вовсе не недостаток, что он-то как раз и ближе к «здоровой природе», нежели разного рода «высоколобые» интеллектуалы, что, оказывается, «...профессорская наука оказывает губительное воздействие: она уводит прочь от инстинкта» и что вообще «с твердым характером можно многого добиться в жизни даже при ничтожных знаниях» (это выдержки из стенограмм «застольных» речей Гитлера в Ставке).

А если прибавить сюда тонкую игру на человеческой потребности в чуде: реальность была достаточно беспросветной, и многие испытывали потребность забыться, снять с себя личную ответственность за собственные поступки, передоверить свое «Я» какому-нибудь «вождю»-чудодею, который бы в конце концов привел народ к «всеобщему счастью»? А если прибавить сюда искусное моделирование образа врага, доведшего Германию до национального позора (в лице демократических лидеров, «гнилых» интеллектуалов, евреев, «космополитов», да и вообще всех тех, кто не был согласен с националистскими идеями) ? А если прибавить сюда один из «стержневых» принципов национал-социализма - романтически окрашенную идею грядущей «Великой Германии» как высшего приоритета, перед которым должны померкнуть интересы отдельной личности - «песчинки» внутри великого Целого? Это привлекало не всех, даже не большинство - но, к сожалению, достаточно многих.

Безусловно, отразились на судьбе Германии в XX веке и специфические условия, в которых происходило развитие германской государственности в предыдущих столетиях. Дело в том, что к началу 30-х годов XX века Германия - страна богатейшей духовной культуры - не обладала достаточно развитой традицией политической демократии и защиты прав отдельного человека.

Позади - долгие века феодальной раздробленности, когда Германия была разделена на 36 микрогосударств, в каждом из которых власть безраздельно принадлежала монарху. Естественно, что в таких условиях вмешательство государственных органов практически во все дела своих подданных было практически тотальным, а зависимость подданных от государства была практически абсолютной. При этом в большинстве германских княжеств воля государства была практически тождественной воле князя, который мог карать и миловать по своему усмотрению, порой не особо оглядываясь на законы собственного княжества.

Можно вспомнить в этой связи гофмановских героев, которые в чем-то напоминают марионеток в руках правителя: одного и того же человека в один момент можно обрядить в министерский мундир с орденом Зелено-пятнистого тигра, а в другой момент этим же человеком можно перебрасываться, словно мячом («Крошка Цахес» Гофмана). Подобная традиция почти тотального государственного вмешательства отразилась и на немецком социалистическом движении: еще в XIX веке многие лидеры этого движения делали ставку на дальнейшее усиление вмешательства государства в жизнь своих подданных, на «полицейский социализм», который обеспечивал бы всеобщее казарменное равенство и «железный порядок» (кстати, некоторые направления немецкого социалистического движения XIX века не были чужды и идей расовой чистоты, и антисемитской идеологии). Увы, относительно демократическим и правовым государством, с надежной системой защиты прав личности, с четким приоритетом права перед личной властью Германия стала лишь незадолго до прихода к власти нацистов.

Это, увы, недостаточный срок для того, чтобы победа тоталитарного режима стала невозможной (можно провести в этой связи параллель с судьбой России, которая только начиная с 1861 г. стала очень медленно, постоянно останавливаясь и даже отшатываясь назад, превращаться в правовое и демократическое (по меркам своей эпохи, разумеется) государство - и к 1917 г. просто не успела пройти ту часть пути, которая сделала бы дальнейшее движение необратимым).

teacher

Материал подготовлен с учителем высшей категории

Ильина Галина Сергеевна

Опыт работы учителем 36 лет

Популярные материалы

Рейтинг

0/0 icon

Вы можете оценить и написать отзыв

Делитесь проектом в соцсетях

Помоги проекту!

Есть сочинение? Пришли его нам и мы его опубликуем!

Прислать